15

Вечером в доме царило деловое молчание. Крис сидел за столом под низко спущенной лампой и расчерчивал на ватмане план участка. Вся нивелировка была уже подсчитана и аккуратно расписана в полевые журналы. Я сидел слева от Криса и время от времени отрывался от книги, любуясь его безошибочными движениями. Инструменты из распахнутой готовальни сами порхали к нему в руки. Линии на бумаге ложились ослепительно тонкими, как порез бритвой, цифры вдоль линий сползались в ровный, приятный для глаза узор. Иногда Крис поднимал на меня невидящие глаза, беззвучно шевелил губами, а потом спрашивал:

— Сорок пять тысяч восемьсот шестнадцать минус двадцать две тысячи сто тридцать восемь, сколько будет? Считай.

И я брал карандаш и подсчитывал на уголке «Монте-Кристо», а потом подсовывал книгу Крису и с удовольствием наблюдал, как моя цифра вплетается в общий орнамент.

За какой-нибудь час план площадки был почти готов. Светлые кружочки точек, такие мелкие, что было непостижимо, как Крису удалось их начертить, и темные круги реперов соединялись тонкими линиями, образуя многоугольник, напоминающий очертаниями утюг. Это и была главная строительная площадка, где должны были вырасти розовые дома с лоджиями, отделенными одна от другой стенками из сквозного камня.

— Крис, а где Семкина хата? — тихо спросил я.

Крис поднял голову, некоторое время вдумывался в мой вопрос, потом сказал:

— Вот.

И тонкий носик карандаша впился в один из квадратов на полях полевого журнала.

— Нарисуй ее на ватмане… — попросил я.

— Чудак, — усмехнулся Крис и снова погрузился в подсчеты. — Это же рабочее обоснование, а не план на местности…

— Ах да! — сказал я и с глупым видом уткнулся в книгу.

С кухни доносилось шипение: там Анюта жарила наших карасей. С бреднем ходили мы с Левкой, а Крис подавал указания с берега. Он был очень брезглив, наш Крис.

Гремя сапогами, в комнату вошел Семка.

— А, хозяин, — не оглядываясь, приветливо сказал Крис. — А я думал, ты опять в ночь уходишь. Или по жене соскучился?

— Отпустили, — устало улыбнулся Семка. — Говорят, сбежит у тебя молодая, надо хоть раз в неделю дома ночевать…

— Не бойся, не сбежит, — заверил Крис, настраивая рейсфедер. — Мы ее посторожим…

Сняв рубашку, Семка подошел к столу и наклонился над капитанским плечом. Как и все почти целинники, он был белобрыс, широкоплеч, с какой-то необыкновенно выпуклой грудью и застенчивыми светло-синими глазами. Я уже заметил: чем сильнее человек, тем он стеснительнее, если, конечно, это действительная сила, а не похвальба.

— Красота, — одобрительно сказал Семка. — Прямо как в книжке напечатано. Даже не верится, что это про нашу Каменку. Говорят, центральную усадьбу к нам переведут…