Та, что сидела за баранкой, сказала:

— Обожаю Лонг-Айленд! Щедрые чаевые! Ха!

Она нажала на педаль газа, и мою голову с размаху вдавило в спинку сиденья. Из динамика зазвучал записанный на пленку голос:

— Привет! С вами Ганимед, виночерпий Зевса, а когда я летаю закупать вино для Владыки небес, то всегда пристегиваюсь!

Я глянул вниз, но вместо ремней безопасности обнаружил широкую черную цепь. И решил, что мне пока и так хорошо. То есть еще не настолько плохо.

Такси на бешеной скорости свернуло с Западного Бродвея, и дама, сидевшая посередине, взвизгнула:

— Осторожно! Бери левее!

— Ну, Буря, если бы ты дала мне глаз, я бы это заметила!

Минуточку. Отдать глаз?

Я не успел ни о чем спросить, потому что дама за рулем резко выкрутила баранку, чтобы избежать столкновения с летящим прямо на нас грузовиком, с душераздирающим «БДЫЩ!» переехала через бордюр тротуара и вырулила в соседний квартал.

— Оса! — окликнула третья дама ту, что сидела за рулем. — Дай-ка мне монету этой девчонки! Хочу попробовать на зуб.

— Ты в прошлый раз пробовала, Злоба! — огрызнулась дама-водитель, которую, должно быть, звали Оса. — Сейчас моя очередь!

— А вот и нет! — взвыла старуха по имени Злоба.

Сидевшая в середине Буря взвизгнула:

— Красный свет!

— Тормози! — завопила Злоба.

Вместо этого Оса нажала на газ; такси въехало на тротуар, под визг покрышек вписалось в следующий поворот и сбило автомат, продающий газеты. Мой желудок остался где-то позади, на Брум-стрит.