Минус две колесницы на первых двадцати футах гонки. Обожаю этот вид спорта.

Я снова переключил все внимание на собственных лошадей. Мы развили неплохую скорость, опередив колесницу Ареса, но колесница Аннабет ушла далеко вперед. Она уже объезжала первый столб, ее напарник помахал нам метательным копьем и, оскалив зубы в улыбке, прокричал:

— Чао!

Кроме того, нас настигала колесница Гефеста.

Бекендорф нажал на кнопку, и в боку его колесницы открылась откидная панель.

— Извини, Перси! — прокричал он. Прямо в колеса нашей колесницы полетели три железные цепи с закрепленными на концах шарами. Казалось, авария неминуема, но Тайсон ловко отбил цепи в сторону своим шестом. А потом с силой отпихнул колесницу Гефеста, так что она вылетела на обочину, а мы понеслись дальше.

— Отличная работа, Тайсон! — завопил я.

— Птицы! — крикнул он.

— Что?

Мы мчались так быстро, что трудно было что-либо услышать или увидеть, но Тайсон указал в сторону леса, и я увидел, что его беспокоит. Голуби покинули деревья и летали кругами, как гигантский торнадо, постепенно приближаясь к трассе.

«Подумаешь, — сказал я себе. — Это же просто птицы».

И попытался сосредоточиться на гонке.

Мы прошли первый поворот, колеса судорожно заскрипели, колесница угрожающе накренилась, но зато от Аннабет нас теперь отделяло не более десяти футов. Если бы я только смог подобраться чуть-чуть поближе, Тайсон смог бы пустить в ход свой шест…

Воин, сопровождавший Аннабет, перестал ухмыляться. Он вытащил из своей коллекции дротиков одно метательное копье и прицелился в меня.

Но прежде, чем он успел его швырнуть, раздались пронзительные крики.

Голубиный рой пикировал на зрителей на трибунах и на другие колесницы. Бекендорф бранился. Его воин пытался отбиться от птиц, но он ничего не видел. Колесница сбилась с курса и улетела на клубничное поле, пропахав на нем глубокую борозду; из механических коней вырывались струи пара.

В колеснице Ареса Кларисса рявкнула на своего воина, и тот быстро накинул над их колесницей защитную камуфляжную сеть. Птицы облепили повозку, клевали и царапали руки воина, пытавшегося удержать сетку, но Кларисса только стиснула зубы и продолжала править. Ее скелетообразные лошади оказались для птиц неуязвимыми. Пернатые агрессоры напрасно клевали их пустые глазницы и пролетали сквозь ребра, жеребцы упрямо продолжали скакать.

Зрителям повезло меньше. Голуби царапали все, до чего могли дотянуться, так что народ моментально ударился в панику.

Теперь, когда птицы подлетели ближе, стало ясно, что это не простые голуби. Их глаза-бусинки горели злобой. Клювы были сделаны из бронзы и, судя по воплям обитателей лагеря, резали как бритва.