Том взял квадрант и забормотал вслух:

– Это модель старого образца. Его шкала равняется четвертой части круга. Судя по песочным часам, до полудня осталось совсем немного. С помощью квадранта, каким бы старым он ни был, можно определить угол между солнцем и горизонтом и вычислить широту того места, где мы находимся. Если капитан позволит, я выйду на палубу?

Вскоре Том вернулся обратно.

Теперь капитан был полностью одет и с величественным видом сидел за письменным столом, вооружившись на всякий случай циркулем и подзорной трубой.

– Ну и что нам скажет этот ирландский выскочка?

Том откашлялся.

– Скажу, что мы находимся на два-три градуса севернее тропика Рака, синьор. Это составит 25 градусов северной широты. И если капитан позволит, говоря начистоту, это неверный курс.

Муньеко бросил взгляд на своего второго помощника, который тут же опустил голову и уставился в пол. С большой неохотой капитан признал правоту Тома.

После этой маленькой интермедии курс корабля был выправлен. Штурман получил выговор, а Том был отправлен обратно в трюм ловить крыс.

Одна неделя сменялась другой, в однообразии повседневной жизни уже просматривался некий внутренний ритм. Пассажиры привыкли к еде, судовым правилам и, не в последнюю очередь, к безделью.

Однажды ночью, когда шхуна шла по морю, делая свои десять узлов, Том повстречал на палубе сестру, которая привыкла гулять здесь в одиночестве. Большинство пассажиров спали, матросы, что несли вахту, сидели небольшими группами возле судового фонаря – играли в карты или слушали кока, который напевал какую-то мелодичную песенку.

Шла четвертая неделя их плавания, и кожа Тео – прежде всегда такая белая, без единого пятнышка – загорела и обветрилась.

Том, конечно, не удержался и поддразнил сестру, а потом носился, уворачиваясь от нее, вокруг мачт, держа на весу две ловушки для крыс, которые они сделали вместе с Бото.

– Вот и сиди со своими крысами! – кричала запыхавшаяся Теодора. – Только на это и годишься!

– А еще на то, чтобы повернуть судно в нужном направлении, – и Том самодовольно взглянул на свою сестру. – Вот тебе и крысы…

Под ними катил свои волны Атлантический океан, и шхуна качалась из стороны в сторону. Из трюма доносились блеяние овец и хрюканье свиней.

– Вот это жизнь! – воскликнула Теодора, глядя на Тома сияющими глазами. Он кивнул.

– Чем труднее, тем лучше – это ты хочешь сказать?

Теодора подошла к борту, подняла руки и закричала ветру: