Luanda

Leon

Enewetak

Получился «Auroville». То есть Ауровиль. Индийский городок, в котором прежде работало представительство «Изиды». Городок, о существовании которого Максим впервые услышал от мамы, когда расспрашивал её о фотографии, лежавшей в одной стопке с зашифрованными письмами отца.

Максим не знал, что именно там найдёт. Очередные загадки, ещё одно краденое полотно, архив Скоробогатова? Нечто такое, что объяснит путаницу в датах «Особняка» и суть символа, обнаруженного на скрытой картине Берга? Или даже суть изображённого им таинственного города? Быть может, найдёт самогó Шустова – живого и ждущего, когда сын его отыщет?

«В глазах смерти увидишь мою жизнь…» Если бы только у Максима была такая возможность, он бы в эти глаза никогда не заглядывал. Не хотел знать о жизни отца. Догадывался, что ничего приятного в ней не увидит. Об истории, в которую его втянула маска Ямараджи, уж точно не стали бы писать ни «Эквариан Тайм», ни «Бон нувель».

Максим не знал, что делать, когда доберётся до Ауровиля, – где искать следы отца, как разобраться с его тайнами. И всё же был уверен, что поступает правильно. Для начала решил найти дерево с воздушными корнями, под которым двадцать лет назад сфотографировались ещё молодые, счастливые родители с их общим другом Сальниковым. «Найду дерево, а дальше будет видно», – успокаивал себя Максим, не желая заглядывать слишком далеко вперёд.

В поездку взял сменное бельё, пару футболок, зубную щётку и пасту, старенький ридер «Оникс», копию ауровильской фотографии и подставку от глобуса – не знал, как именно её использовать, но не забывал расшифрованные слова «оковы станут ключом». Всё это легко уместилось в однолямочный брезентовый рюкзак, и Максим летел без багажа, с ручной кладью. Не хотел обременять себя лишними вещами и, собственно, не представлял, что именно пригодится в Индии. Это было его первое путешествие, и отправиться в него хотелось налегке.

Оказавшись в переполненном самолёте, Максим без труда отыскал своё место. Седьмой ряд, у прохода. Даже толком не посмотрел на соседей. Пристегнул ремень безопасности задолго до того, как об этом попросила стюардесса. Мог наконец расслабиться.

Прикрыл глаза. Прислушался к успокаивающему шуму мотора.

Вновь и вновь возвращался к уже принятому решению, устало доказывал себе его неизбежность, вспоминал неожиданное возвращение Абрамцева и не замечал, что за ним наблюдают.

Позади, у аварийного выхода, сидел мужчина в синем твидовом костюме. При его медвежьем, будто раздутом теле сидеть на другом месте было бы неудобно. Узкий лоб, короткие чёрные волосы. Рваный шрам на правой щеке. И чёрная, как уголь, густая борода.