Когда последняя монета исчезла и взаимности автомат не проявил никакой, Вырвиглаз просто почернел.

— Не везёт, — сказал я.

— Что значит «не везёт»? Это не «не везёт», это он подкрутил свою машинку! Эта японская морда подкрутила свою технику, теперь все только проигрывают!

Я нащупал в кармане пятёрку. Сдача от пиццы.

— Это просто невезенье, — сказал я. — Вот смотри.

Я сунул денежку в автомат. Внутри его что-то тут же щёлкнуло, и в лоток с победным звоном посыпались монеты. Тенц-тенц-тенц.

Они падали и падали, и все смотрели в мою сторону, а на лице у вьетнамца было такое грустное-грустное выражение.

Я в три приступа выгреб пятёрки, разменял их в обратную сторону. Пятьсот рублей.

Вырвиглаз глядел на меня с ненавистью.

— Спасибо, — сказал я. — Деньги мне пригодятся. Куплю на них…

— Слушай, Леденец, это нечестно, а?

— В этом суть игры. Я тебя за уши не тянул.

Вырвиглаз в ярости треснул по стене кулаком.

— Ты бы мне мои двести рублей отсыпал, а?! — спросил-потребовал он.

— Зачем тебе двести рублей, Вырвиглаз? В будущем всё равно одни нанотехнологии будут.

— Да пошёл ты…

Вырвиглаз рыкнул ещё что-то злобное и отправился на второй этаж. А я — к Упырю, он там вовсю разыгрался, топил корабль за кораблём, даже подводные лодки, и при каждом попадании подпрыгивал от хищного удовлетворения. Потом его время закончилось, и за перископом устроился какой-то мелкий мальчишка.

— Классная игрушка, — сказал Упырь. — Вообще… А я даже раньше таких не видел. Нет, я автоматы игровые, конечно, встречал, но они были совсем другие, такие крутые. А тут всё так просто…

На роже у него остался овал от резиновой маски.

Со стороны входа послышался смех. Смеялись ребятишки. Визжали от восторга. Радовались. Вопили. Хлопали шарики. Что-то звонко сыпалось по полу.