Голос среднего Бодлера замер, и сестры с любопытством уставились на него.

– В чем дело, Клаус? – спросила Вайолет. – В этой записи как будто нет ничего загадочного.

– Дело не в самой записи, – ответил Клаус так тихо, что сестры едва расслышали. – Дело в почерке.

– Знакомо? – спросила Солнышко, и все трое Бодлеров прижались друг к другу и молча застыли в луче фонарика, как будто обогреваясь у костра в морозную ночь в спортивном лагере.

Все трое устремили взгляды на страницы книги со странным названием. Даже Невероятно смертоносная гадюка вползла наверх и устроилась на плече у Солнышка, как будто ей тоже, как и сиротам, не терпелось узнать, кто написал когда-то эти строки.

– Да, Бодлеры, – послышался голос с дальнего конца комнаты, – это почерк вашей матери.

Глава десятая

Глава десятая

Ишмаэль выступил из темноты и, проводя рукой по книжным полкам, медленно направился к бодлеровским сиротам. В неярком свете фонарика дети не могли разглядеть из-за косматой бороды, улыбается он или хмурится, и это напомнило Вайолет кое-что почти полностью забытое. Давным-давно, до того, как родилась Солнышко, Вайолет с Клаусом затеяли за завтраком спор – чья очередь выносить мусор. Казалось бы, пустячная проблема, но один из тех случаев, когда спорящие так увлеклись, что уже не могут остановиться. Целый день после этого дети бродили по дому, выполняя разные поручения, но почти не разговаривали друг с другом. Наконец после долгого безмолвного ужина, во время которого родители пытались помирить их, иначе говоря, заставить признать, что абсолютно не важно, чья очередь, важно лишь вынести мусор из кухни, пока запах не распространился по всему дому, Вайолет с Клаусом отослали в постель без десерта и даже не дали им пяти минут на чтение. Но когда Вайолет уже совсем засыпала, у нее родилась идея создать такое приспособление, благодаря которому никогда никому не придется выносить мусор. Она включила свет и начала набрасывать в блокноте чертеж. Она так углубилась в это занятие, что не расслышала шагов в коридоре за дверью, поэтому, когда вошла мама, Вайолет не успела погасить свет и притвориться спящей. Вайолет уставилась на маму, а мама уставилась на нее, и в неясном свете ночника Вайолет не могла разглядеть, улыбается мама или хмурится, сердится она на дочь за то, что она не легла вовремя спать, или это ей не так уж важно. Наконец Вайолет увидела, что мама несет чашку горячего чая. «На, детка, – сказала мама ласково, – я знаю, как анисовый чай помогает думать». Вайолет взяла дымящуюся чашку и в тот же момент вдруг сообразила, что выносить мусор была как раз ее очередь.