— Соня, ведь мы не можем даже держать горничную, ты должна будешь сама одеваться, — снова заговорила бедная женщина и уже готова была вторично расплакаться.

— Так что же такое? Оденусь преспокойно, еще и тебе помогу, — отвечала Соня. — Ты смеешься? — продолжала она после минутного молчания.

— Где тебе помогать, дорогая, не сумеешь.

— Напрасно так думаешь, мама, взгляни на куклу Милочку, у нее нет горничной, а между тем, она всегда одета и причесана не хуже тебя — разве неправда?

Марья Николаевна кивнула головой, Соня улыбнулась и принялась помогать укладывать вещи, которые предполагалось везти с собою.

Я не могла налюбоваться на эту милую девочку… Она приказывала, распоряжалась и работала точно большая, причем не спускала глаз с матери и, как только замечала, что последняя начинает тосковать или плакать, сейчас же ее успокаивала.

В назначенный день отъезда некоторые из подруг пришли проводить Соню. Прощаясь с нею, они заикнулись было, что ей, вероятно, предстоит очень скучная жизнь в деревне, без общества, без развлечений, но Соня не дала им даже окончить фразы, поспешно взяла меня на руки, села в экипаж рядом с матерью и приказала кучеру как можно скорее ехать на вокзал железной дороги.

Глава одиннадцатая Как я удила рыбу

Глава одиннадцатая

Как я удила рыбу

Переезд наш из города в деревню совершился очень быстро; в дороге не случилось ничего особенно интересного, а потому я не стану описывать ее и начну прямо с того момента, как, выйдя из вагона на одной из станций, мы сели в простой деревенский экипаж, который мне показался до того смешным и странным, что я чуть не расхохоталась, — называют его тарантасом18. И название-то какое смешное, не правда ли?

Марья Николаевна влезла первая.

— Какие жесткие подушки и как неловко сидеть, — заметила она, стараясь поудобнее расположиться.

— Ничего, мамочка, это только для первого раза так кажется, потом обойдется, — ободряла ее Соня и, посадив меня между собою и матерью, сказала кучеру, что можно ехать.

Кучер передернул вожжами, махнул кнутом, и пара маленьких крестьянских лошаденок, впряженных в тарантас, быстро потянула нас вперед. Тарантас подкидывало то вправо, то влево. Марье Николаевне это, кажется, не совсем нравилось, а Соню, напротив, очень забавляло.

— Неправда ли, Милочка, как весело, когда трясет; так и кажется, что вылетишь? — обратилась она ко мне и потом начала указывать пальчиком на поля, деревья и луга, мимо которых мы проезжали.

Но вот, наконец, тарантас свернул с большой дороги вправо, спустился с горки, обогнул опушку леса и, въехав в ворота, остановился около подъезда небольшого деревянного домика, один бок которого от времени совершенно покривился и как будто врос в землю.