Он умер в Париже 11 января 1987 года, и в немногочисленных некрологах говорилось, что в Панине было нечто от средневекового рыцаря, что смолоду он посвятил себя служению Богу и Прекрасной Даме. Ею для Панина была Россия.

Тринадцать лет провел он в тюрьмах и лагерях и три года на вечном поселении. Человек верующий, он считал, что ему во всем помогает Бог, этические принципы общения с людьми. Он не мог пойти на сделку с совестью, ибо верил, что есть другая жизнь, другой мир, в котором ему, христианину, придется отвечать за грехи свои.

Он ничего не боялся. Принципами, заложенными в детстве, и держался всю жизнь. Он был против такой системы, которая ломала, корежила человека, сводя на нет даже изначальные нравственные устои. Человек открытый, он не скрывал своих мыслей и убеждений. И на этом, как говорится, погорел. Его посадил инженер Клементьев (по слухам, он еще жив), передавший органам КГБ его суждения о Сталине.

С Александром Исаевичем Панин познакомился в лагере, в той самой «шарашке», о которой сегодня известно всем, кто читал книги Солженицына. Возникла дружба. Чуть позже к ней присоединился третий, тоже сильный и умный, Лев Копелев. Все перипетии этого триединства, их богатая духовная жизнь и борьба, полемика, философия восприятия ими окружающего быта и будущего родины описаны в романе «В круге первом». Отношения между Солженицыным и Паниным были сложными, и тема эта для будущих исследователей. В помощь им будут десятки, а может, и сотни писем, хранящихся сегодня у вдовы Панина Иссы Яковлевны.

Когда Панин выехал на Запад, его принял римский папа. Дмитрию Михайловичу предложили выбрать для жительства любую страну. Он выбрал Францию, язык знал с детства, любил французскую литературу, традиции. Под влиянием своего друга Юрия Глазова Д. Панин принимает католичество.

Его отношение к марксистской идеологии во многом было негативным. Он считал, что идеология эта обветшала, не оправдала себя. Читая лекции на эту тему в Канаде, он доказывал, что из политэкономии Маркса в «Капитале» выброшен творческий элемент. Исходя из законов природы, он, как физик, показал несостоятельность марксистской доктрины в области пространства, времени, к чему сейчас приходят многие советские ученые.

Он не раз говорил, что «народ сразу почуял в революции неладное и что отпор красному террору начался сразу же после революции», — об этом свидетельствовали крестьянские и матросские волнения, протесты интеллигенции. С другой стороны, Панин считал, что нельзя швырять в Сталина все камни, ибо это и проще и удобнее, а что надо идти вглубь, в корни. И многие исходные того развала, в котором оказалась Россия, надо искать там.