Хомский полагает, что человеческая природа когда-нибудь станет предметом научного исследования. Собственно, она уже давно, очень давно стала таким предметом. Например, выводы социобиологии – которые я не поддерживаю – хотя и не столь оптимистичны, как предположения Кропоткина, по крайней мере опровергают теорию «обезьян-убийц», теорию первородного греха и теорию Гоббса о войне всех против всех. «Инстинкта социальной агрессии» не существует.180 Как ни странно, недавно Хомский пришёл к выводу, что Кропоткин изобрёл социобиологию!181 Может быть, существует инстинкт социальной защиты и укоренившаяся подозрительность к тем, кто отличается. Но это не есть непреодолимые «барьеры» (по словам Хомского) для анархии, они лишь подразумевают, что люди, которые отличаются друг от друга, должны узнавать друг друга и формировать общества, члены которых не будут боятся друг друга, идёт ли речь о внутри или между-общественном взаимодействии.

Лично я считаю, что если нет веских доказательств психологической неспособности людей жить вместе в анархистском обществе, анархия – это цель, к которой стоит стремиться.182 А даже если бы и нашлись какие-то обескураживающие доказательства, я бы рискнул. Как сказал Ницше, человека следует превзойти. А также, как сказал Гастон Башляр: «Человеку следует давать определение, имея в виду совокупность тенденций, подвигнувших его [или её] на преодоление условий человеческого существования».183 Проверка границ человеческой природы – единственный способ узнать, что собой представляют люди. Единственный способ – зайти слишком далеко.

Хомский претендует на звание оптимиста,184 но он фаталист. Вынужденный. Мы знаем, что человеческая природа не есть «барьер» для анархии, потому что анархия была реализована, хотя вы можете не знать этого, если почерпнёте свои этнографические знания о человеческой природе из Ветхого Завета. Моё собственное мнение известно: «действительно, анархисты отвергают идеи врождённой порочности или первородного греха. Это религиозные идеи, в которые большинство людей не верит. Но анархисты, как правило, не считают, что человеческая природа изначально хороша. Они принимают людей такими, как они есть. Люди не есть что-то „изначальное“».185

Я могу поверить, что человеческая природа уже достаточно хороша для анархии. Я также могу поверить, что в практике анархии как повседневной жизни, в её проживании откроются новые перспективы коллективных приключений. И я даже могу поверить, что одновременный процесс революционного строительства и разрушения положит начало преобразованию и подготовит нас к новому образу жизни. «Человеческая природа» может быть сведена к банальным истинам, например, что мы никогда не будем летать, взмахивая руками, в то время как человеческие натуры социальных индивидов – более социальные и более индивидуальные, чем мы, возможно, когда-либо были, даже в эпоху палеолита – расцветут и процветут во всех своих множествах. Человеческая природа – это наш наименьший общий знаменатель, наша, как сказал бы Хомский, минималистская программа. Давайте де-программируем себя (свои личности: друг друга, один другого, всех нас).