Как видите, я уже был настроен на более оптимистичный лад.
Сердце у нас работало замечательно. Но к концу ежедневного перехода ему уже было невмоготу перекачивать кровь к нашим конечностям. Редко случались дни, когда Уилсон и я не обмораживались. На стоянках я замечал, что сердцебиение сравнительно медленное и слабое. Против этого лишь одно средство — горячий напиток: чай во время ленча, кипяток на ужин. Уже первые глотки делают чудо: ощущение такое (говорил Уилсон, будто прикладываешь грелку к сердцу.
Его удары становятся сильнее, быстрее, по телу вверх и вниз разливаются потоки тепла. Затем снимаешь обувь — гамаши (укороченные наполовину и обёрнутые вокруг низа штанины), финнеско, сеннеграс, меховые носки и две пары шерстяных.
Растираешь икры ног и уговариваешь себя, что тебе хорошо: отморожения болят лишь после того, как оттают. Позднее на них вскакивают волдыри, а ещё позднее появляются участки омертвевшей кожи.
Билла одолевала тревога. Скотт дважды ходил с ним зимой на прогулку и всё отговаривал от зимнего похода, но в конце концов дал своё согласие при условии, что Уилсон приведёт нас обратно целыми и невредимыми: мы ведь должны были идти на юг. Билл относился к Скотту с величайшим уважением, и впоследствии, когда мы, находясь на краю гибели, собирались вернуться домой через Барьер, более всего беспокоился о том, как бы не оставить на мысе Крозир что-нибудь из снаряжения, даже из того научного инвентаря, который нам уже не был нужен, а на мысе Эванс имелся в избытке. «
Но и возводить это правило в непререкаемый закон тоже не следует.
И вот теперь Билл чувствовал ответственность за нашу судьбу. Он не раз говорил, извиняющимся тоном, что никак не ожидал таких невероятных трудностей. По его мнению, раз он пригласил нас участвовать в походе, то в какой-то мере повинен во всех наших невзгодах. Руководитель, так относящийся к своим подчинённым, может добиться многого, если они люди достойные; если же их душевные качества оставляют желать лучшего, они попытаются использовать его мягкость в своих интересах.