«Решение относительно Майкла было принято уже в лагере, после того как он успел съесть свой ужин; иного выхода не было, так как Мирз сообщил, что собак больше нечем кормить. Майкл удрал от нас и принялся кататься по снегу — впервые за этот день. Он вёл себя как капризный ребёнок, который норовит вырваться из рук няньки. Он был верным другом и показал хорошие результаты — дошёл до 82°23′ ю. ш. Сегодня он шагал хуже обычного — пурга его доконала. Мужественный малыш Майкл!»[203]

«Решение относительно Майкла было принято уже в лагере, после того как он успел съесть свой ужин; иного выхода не было, так как Мирз сообщил, что собак больше нечем кормить.

Майкл удрал от нас и принялся кататься по снегу — впервые за этот день. Он вёл себя как капризный ребёнок, который норовит вырваться из рук няньки. Он был верным другом и показал хорошие результаты — дошёл до 82°23′ ю. ш. Сегодня он шагал хуже обычного — пурга его доконала. Мужественный малыш Майкл!»[203]

Когда мы залезали в спальники, вершины гор снова оделись в снежную дымку. Нам нужен был один ясный день, чтобы пройти Ворота; один короткий переход — и задача пони будет выполнена. Их корм был на исходе. Этой ночью Скотт записал:

«Мы, можно сказать, одолели первую часть нашего путешествия»[204].

«Мы, можно сказать, одолели первую часть нашего путешествия»[204].

«Вторник, 5 декабря, полдень. Лагерь 30. Сегодня утром проснулись, смотрим: бешеная пурга с воем и вихрем. Испытанные нами до сих пор пурги всё ещё не проявляли своей характерной черты — мелкого, как порошок, снега. Сегодня мы эту черту узнали в полной красе. Довольно было простоять две минуты, чтобы запорошило всего с головы до ног. Температура воздуха высокая, так что снег пристаёт, прилипает. Что касается лошадей, то у них голова, хвост, ноги — всё, что не защищено попонами, обледенело. Они стоят глубоко в снегу. Сани почти засыпаны. Огромные сугробы поднимаются выше палаток. Мы позавтракали, построили заново валы и опять полезли в свои мешки. Не видать соседней палатки, не то что земли. Ума не приложу, что бы означала такая погода в это время года. Нам уже слишком не везёт, хотя, конечно, счастье ещё может повернуть в нашу сторону. 11 ч. вечера. Ветер весь день дул изо всей силы, и снег выпал, какого я не запомню. Заносы кругом палаток прямо чудовищны. Температура утром была +27° [-3 °C], а после полудня поднялась до +31° [-0,5 °C]. Снег таял, падая на что-нибудь кроме самого же снега. Из-за этого на всём образуются лужи. Палатки промокли насквозь, ночные сапоги, верхняя одежда, словом — всё. С шестов, поддерживающих палатки, и с дверей капает вода. Вода стоит на покрывающем пол брезенте, пропитывает спальные мешки. Вообще — скверно! Если нагрянет мороз прежде, нежели мы успеем просушить наши вещи, придётся туго. И всё-таки, это имело бы свою забавную сторону, если б не серьёзная задержка — времени терять нам никак нельзя. И надо же было ей случиться именно в это время! Ветер как будто утихает, но температура не падает. Снег, всё такой же мокрый, не унимается. Среда, 6 декабря, полдень. Лагерь 30. Скверно, невыразимо скверно. Мы стоим лагерем в „Бездне уныния“! Пурга свирепствует с неослабевающей яростью. Температура воздуха дошла до +33° [0,5 °C]. В палатке всё промокло. Выходящие наружу возвращаются точно из-под проливного дождя. С них течёт, и тут же образуется у ног лужа. Снег поднимается всё выше и выше вокруг палаток, саней, валов, лошадей. Последние жалки донельзя. О, это ужасно! А до ледника всего 12 миль! Одолевает полная безнадёжность, против которой тщетно борешься. Чудовищное терпение нужно в таких условиях!»[205]