Представить даже приблизительно срок прибытия партии в назначенный пункт при таком длительном походе и при такой неустойчивой погоде, когда нельзя заранее знать, сколько дней окажутся пригодными для переходов, было чрезвычайно сложной задачей. Руководствоваться можно было только средним дневным расстоянием, проходимым на пути домой нашей возвращающейся партией — первой, а затем второй, — если, конечно, она придёт раньше, чем отправятся собаки. Отклонение от расчётов на неделю в ту или иную сторону, безусловно, ещё небольшая ошибка. Чтобы она возникла, достаточно одной-двух хороших метелей.

В плане южного путешествия, который Скотт составил на основе средних характеристик похода Шеклтона, он указывает возможной датой возвращения на мыс Хат 27 марта, причём семь дней кладёт на дорогу от склада Одной тонны к мысу.

Но на пути к полюсу я не раз слышал, как Скотт поговаривал о возможности их возвращения и в апреле; еды у них было столько, что её должно было хватить на всё это время без сокращения рационов^{148}.

Аткинсон и Дмитрий с двумя собачьими упряжками вышли с мыса Эванс на мыс Хат только 13 февраля: раньше они не могли пройти из-за непрочного морского льда — единственного пути сообщения с мысом Хат, а следовательно и с Барьером, — он начинал вскрываться. На Барьер Аткинсон собирался выступить через неделю. Но 19 февраля в 3.30 утра появился Крин с неожиданными новостями. Он сообщил, что лейтенант Эванс лежит поблизости от Углового лагеря, ещё живой, но смертельно больной, а Лэшли его выхаживает; что последняя вспомогательная партия состоит только из трёх человек, вопреки всем предварительным планам; и что Скотта, который быстро идёт вперёд и делает в среднем хорошие дневные переходы, они оставили всего в 148 милях от полюса.

Скотт так продвинулся на юг, что казалось, он может возвратиться намного раньше намеченного срока^{149}.

Пурга, приближавшаяся к Барьеру, пока Крин шёл к мысу Хат, здесь как раз в это время свирепствовала; она немного стихла незадолго до его прихода, но вскоре снова разбушевалась вовсю, не давая собакам выйти на помощь Эвансу. Да и самому Крину надо было наесться досыта, отогреться и отдохнуть.

Наслаждаясь всеми этими благами, он слово за слово рассказал, что они делали для спасения Эванса, — Лэшли ярко живописует этот эпизод в своём дневнике, приведённом в предыдущей главе; из отрывочных замечаний Крина Аткинсон восстановил цельную картину его перехода — он сделал в одиночку 35 уставных миль. Напомню, что Крин шёл после трёх с половиной месяцев трудного путешествия, шёл по местности, особенно опасной из-за трещин, из которых оступившийся человек не в состоянии выбраться без посторонней помощи. Крин шёл 18 часов подряд, счастье его — и его товарищей, — что пурга, налетевшая через полчаса после его прихода, не началась немного раньше; никакая сила на земле не спасла бы его, и известие о бедственном положении Эванса так и не дошло бы по назначению^{150}.