Президент Николай Подгорный как-то высокопарно назвал директора советского завода «полномочным представителем социалистического государства и коммунистической партии», а одна советская женщина, с которой я познакомился, сказала, что ее муж, руководивший в прошлом заводом в Центральной России, на котором работало 12 тыс. человек, чувствовал себя как «удельный князь» в своих владениях. «Хотя номинально зарплата мужа составляла 450 рублей в месяц (600 долларов), — рассказывала женщина, — фактически он зарабатывал вдвое больше, так как регулярно получал множество разных вознаграждений. Кроме того, он бесплатно пользовался различными услугами со своего завода и ежемесячно получал специальные продовольственные талоны — тоже бесплатные — в закрытые распределители в Москве». Его семье была предоставлена прекрасная дешевая квартира со всеми удобствами, а в соседних совхозах семья могла за бесценок покупать мясо, яйца и другие продукты. Свой отпуск они проводили в пансионате Совета Министров за ничтожную плату и пользовались другими привилегиями, в число которых входила и прямая телефонная связь с Кремлем. «Когда мне случалось проходить по поселку, я со всех сторон слышала: «Это жена большого начальника»; люди были со мной лицемерно приветливы, льстивы», — говорила она. Словом, по сравнению с другими эта семья жила, как аристократы. Однако несмотря на все привилегии, эта женщина относилась к работе мужа как к кошмару и всячески отвращала сыновей от стремления к такой карьере. «Самым горячим месяцем», по ее выражению, был июль, потому что муж все свое время был занят попытками «сбить план», сражаясь в министерстве за более низкие плановые нормы для завода на следующий год. Женщина мне объяснила, что директору завода крайне важно не обнаружить истинную мощность предприятия и ни в коем случае не допустить перевыполнения текущих плановых норм более чем на 1–2 %, иначе на следующий год нормы будут очень резко повышены. «Мужа постоянно мучило опасение, — рассказывала она, — что главный инженер, который обычно считается на советских заводах «человеком от министерства», назначаемым сверху, независимо от желания директора, подкапывается под него».

Как и другие директора заводов, ее муж включал в платежные ведомости много лишних рабочих, чтобы всегда иметь в запасе достаточное количество людей, которые понадобятся, когда придется штурмовать план. Кроме того, это давало ему возможность направлять своих рабочих временно на другие заводы в обмен на нужное оборудование или услуги, потому что, как выразилась эта женщина, «нет ни одного директора завода, который бы преуспевал, действуя согласно инструкциям — это просто невозможно». Но не только план был постоянным серьезным источником беспокойства. Директору необходимо поддерживать хорошие отношения с местными партийными «шишками», а это означает, что он должен посылать рабочих своего предприятия в колхоз в пору жатвы, на строительство дорог и на другие местные объекты. Неважно, насколько раздутые платежные ведомости снижали производительность. «Директор завода знает, — сказала она, — что скорее наживет неприятности, если не угодит партийной верхушке, чем если снизится производительность завода.» В конечном счете, муж моей собеседницы лишился должности в начале 70-х годов не по экономическим, а именно по политическим причинам, как она утверждала.