Многие люди смешивают понятия человеческого разума и искусственного интеллекта равного человеческому, а также машинного разума, эквивалентного человеческому. Хотя по определению эти понятия различны.

Многие люди смешивают понятия человеческого разума и искусственного интеллекта равного человеческому, а также машинного разума, эквивалентного человеческому. Хотя по определению эти понятия различны.

Машины и не должны применять человеческие методы и средства. Пойдем дальше. Человеческий разум основан на биологическом субстрате, который зависит от внутри- и межклеточной коммуникации. Разные клетки объединяются, чтобы выполнять функции высшего порядка, которые не могут выполнять отдельные клетки. С функциональной точки зрения высокоуровневые клеточные функции и системы абстрагируются от низкоуровневых функций своих составляющих элементов, чтобы получившаяся структура могла не заботиться о выполнении базовых операций. Подобные отношения и взаимозависимости часто встречаются в природе и приводят к появлению процессов, органов и нейронных структур. Их сочетания и взаимосвязи позволяют появиться живым, эволюционирующим существам, обладающим сознательным самоотносящимся мышлением.

Сравним это с электронным субстратом, где проводниковые и полупроводниковые соединения образуют базовые электронные компоненты. Мы организуем эти компоненты, принимая базовые инструкции – которые называем машинным языком, и в итоге абстрагируемся до более высоких уровней, которые ближе человеку в чтении, написании и интерпретации. На этом уровне часто отпадает необходимость в базовых процессах «бытового обслуживания». Инструкции объединяются в подпрограммы, которые руководят низкоуровневыми инструкциями при выполнении поставленных задач, обработке вызовов и создании отчетов. Из подпрограмм складываются модули. Из модулей складываются программы. Из программ складываются приложения.

Можно убедиться в том, что на каждом этапе в обоих примерах используемые методы продиктованы низкоуровневыми структурами и процессами. Несмотря на то что при создании разумных машин мы наследуем принципы биологических систем, стоит предположить, что любая попытка скопировать принципиально иную систему окажется в лучшем случае напрасной тратой сил, вычислительных мощностей и ресурсов. В худшем – результат будет полным провалом.

С учетом всего этого будет полезно признать, что любой искусственно созданный разум, независимо от того, какие методы использовались для его создания, наверняка будет нам абсолютно чужеродным. Причем не как в заезженных голливудских сюжетах, а действительно чуждым, непостижимым и не поддающимся интерпретации. Вот чего нам стоит бояться на самом деле. Не того, насколько искусственный интеллект умнее человека или, если уж на то пошло, насколько он превосходит интеллект всего человечества. (Хотя, конечно, этот вопрос мы тоже должны задать.) Не того, что искусственно созданный разум разделяет или не разделяет убеждения, на которых основано наше мировоззрение, – потому что во многом он этого просто не может. По-настоящему нас должно тревожить то, что мы не сможем мыслить действительно в одном направлении с этим чуждым нам разумом, как и с другим человеком. Мы никогда не сможем полностью понять или, возможно, даже уяснить его мотивы, если они у него действительно будут. Как гласит старая поговорка, нам не удастся побывать в его шкуре.