Сейчас у нас есть средства для создания эмоций и, возможно, даже сознания у достаточно мощного искусственного разума – точно так же, как эмоции запустили первую технологическую революцию у наших человекоподобных предков. Если мы позволим машинному разуму объединиться, пусть даже на время, с биологическими эмоциональными системами, это может стать необходимым стимулом или указать направление развития. Как это будет проявляться? В настоящее время предположить невозможно. Может быть, испытав соматические ощущения, из которых возникают основные эмоции у людей, достаточно продвинутый искусственный разум сможет развить подобие эмоций или грамотную имитацию. Может быть, возникнет более постоянное партнерство и настоящий симбиоз, по крайней мере между некоторыми людьми и машинным разумом.

Могут найтись и другие способы моделировать эмоциональные переживаний у машин, но, как уже было сказано, не все, что можно реализовать на основе одного субстрата, реализуемо на принципиально ином субстрате. Можно скопировать базовые принципы, но точно воспроизвести не удастся. Подход, который позволит добиться наиболее правдоподобной имитации самых характерных человеческих качеств, от основных эмоций до более сложной эмпатии, может стать лучшей стратегией, гарантирующей, что мотивы, ценности и приоритеты машинного интеллекта будут совпадать с нашими собственными.

Если бы мы стали проводником, с помощью которого технологический разум мог бы получить доступ к соматическим переживаниям, эмоциям и настоящему самосознанию, это был бы настоящий переворот. На протяжении трех миллионов лет мы разрабатывали интерфейсы, вспомогательные средства, чтобы получать доступ к технологии и пользоваться ее ресурсами. Со временем интерфейсы становились все более естественными, а теперь мы пытаемся встроить их в собственное тело и разум. Но если в будущем мы действительно станем едины с технологией (что, по мнению большинства людей, все равно произойдет и даже в не слишком далеком будущем), то, предоставляя машинам доступ к настоящим эмоциональным переживаниям через соматические ощущения, мы самим должны будем стать интерфейсом. Не важно, ирония это, карма или еще какой-нибудь грандиозный момент, я не уверен на этот счет, но с учетом того, что технология сделала для нас на протяжении сотен тысячелетий, в нашей способности дать ей нечто столь же особенное – и человеческое – как эмоции, есть что-то поэтическое.

Найдутся и те, кто скажет, что не нужно этого делать, потому что это очень опасно, что слишком велики риск и угроза для нас самих, для того, какие мы есть, и того, что мы создали. Но в действительности нам нечего сказать по этому поводу. Как объяснил Кевин Келли, у технологии своя траектория; этот процесс произойдет, если он готов произойти. Наш выбор только поможет выбрать направление.