Особая канцелярия при императоре Александре I напоминала сначала благодушного помещика, не чуждого просвещения и прогресса, светского острослова, но могущего, если нужно, и власть употребить (когда ей руководил граф Санглен), а позднее хмурого консерватора (при руководстве фон Фока). Именно на такие периоды разбито и правление Александра в первые его реформаторские годы со Сперанским в роли первого министра (до войны 1812 года) и в последнее десятилетие политических заморозков и военных поселений по Аракчееву. И Якова Санглена император освободил от руководства тайной полицией и предложил ему продолжить карьеру в армии именно в 1812 году, поскольку Санглен был близок к опальному Сперанскому, он даже посмел спорить с императором Александром, когда тот приказал установить за Сперанским негласное наблюдение. Некоторые историки в отстранении графа Санглена от руководства Особой канцелярией видят и другую вескую причину: вскрылась тесная связь Санглена с масонскими структурами в России. Но это отдельная и до сих пор мало проясненная тема нашей истории.

При этом не желающий слышать доносов о вызревшем дворянском заговоре император Александр, швыряющий списки заговорщиков в огонь со словами: «Не мне их осуждать!», и его полностью проглядевшая едва не свершившуюся первую русскую революцию Особая канцелярия в кабинетной тиши подошли к роковому для обоих 1825 году, где скончались собственной смертью. Император от болезни в Таганроге, а его тайная служба под росчерком пера нового императора, отмененная за несоответствие возложенным на нее задачам и переданная как составная часть в машину мощной и современной новой спецслужбы николаевской России — Третье отделение.

Эта тайная полиция и ее создатель Николай Павлович Романов тоже имеют много общего, но об этом уже позднее.

В целом из всего этого можно сделать один простой вывод. Если задаться вопросом, от чего нас предостерегает опыт первой спецслужбы России XVIII века, то он предостерегает нас от практики спецслужбы при авторитарной власти одного человека на вершине государственной пирамиды. В тех исторических условиях это еще диктовалось требованием времени при всех жестоких перегибах такого правления и его тайной полиции.

Сейчас же на дворе не XVIII, уже XXI столетие. И от мысли, что спецслужба при каждом новом правителе страны начнет мимикрировать и подлаживаться под него лично, что ее главной задачей станет охрана его авторитарной власти, вряд ли обрадуется большая часть населения страны. Многим ли сейчас захочется такой модели взаимодействия власти и ее тайного сыска, где спецслужба работает обычным цепным псом у ноги очередного правителя с огромными полномочиями, готовым броситься на любого по его команде «Фас». Где высокопоставленный чиновник, осмеливающийся очно спорить с государем о законности и полезности его указа, как это делал князь Яков Долгорукий с Петром I, уже считается отважным героем, а его поступок входит в российскую историю как пример безумной смелости и принципиальности. Где правду самодержцу может без последствий и оглядки на тайную полицию высказать только юродивый на площади. Современные спецслужбы имеют другое предназначение, они уже не могут быть только игрушкой в руках властителя и сплотившейся вокруг него партии или клана политиков.