Священник съездил в находившийся неподалеку Введенский монастырь. Это был тот самый монастырь, в который он всего два года тому назад бегал читать книги в библиотеке. Настоятель монастыря сменился, но новый без разговоров отвел для павших русских героев поле, примыкающее к монастырскому кладбищу. Поле было большое и тянулось вплоть до опушки стоявшей поблизости молодой дубравы.

Надо было также решать, что делать с останками вражеских воинов. Воевода пригласил к себе в шатер-храм Иллиодора и Гордея, который продолжал выполнять роль коменданта гуляй-города.

На вопрос воеводы о захоронении тел врагов Гордей сказал:

– Надо бы оставить ворогов валятся в чистом поле, чтобы глаза им выклевали черные вороны, а печень выели серые волки. Ведь они принесли нам столько горя и страданий. Однако нельзя такое количество трупов оставлять непогребенными. От этого может пойти моровая болезнь, а вороны и волки ее быстро разнесут по округе. Помнишь, воевода, как год назад мор выкосил у нас многие тысячи людей?

Хворостинин вздохнул:

– Давайте вот что сделаем: гони, Гордей, пленных татар собирать трупы своих соплеменников и складывать их в кучи. А потом пусть их землей забросают поверху. Тогда, вроде, как курганы образуются и человеческие останки птицы и зверье не растащат.

Гордей предложил еще следующее:

– Дмитрий Иванович, там среди пленников есть один турецкий имам, вроде как старший среди них. Может ему разрешить молитвы читать, когда мусульмане будут своих землей засыпать?

Воевода и Гордей посмотрели на отца Иллиодора. Тот высказал свое мнение:

– Земле надо придать тела всех, даже врагов. Мы с мертвыми не воюем. Нам убытка от того, что мусульмане покойников захоронят по своим обычаям, нет. Имам не случайно оказался на месте сражения. Пусть себе отмаливает души своих грешников перед Аллахом.

На том и порешили.

Хворостинин послал часть воинов рыть братские могилы для православного люда на отведенном у монастыря поле.

Другая часть ратников стала подбирать на поле брани русских воинов. От нестерпимой жары, царившей все дни битвы, тела начали разлагаться, и в воздухе стоял густой трупный смрад. На поле слетелись тучи воронья со всей округи, которое деловито расхаживало среди трупов, пытаясь выклевать глаза у павших. Когда же их отгоняли прочь, то птицы лениво поднимались в воздух, издавая недовольное карканье, садились невдалеке и продолжали свое кровавое пиршество.

Среди кровавого месива, покрывавшего землю, трудно было отличить где свой, а где чужой. Земские ополченцы опознавали русских только по нательным крестикам, которые висели у них на шее. Эти тела грузили на телеги и везли к монастырю.