Все началось с выхода из Афганистана 15 февраля, с рокового финала авантюры, которая, по его мнению, с самого начала была обречена. Тройка старых пропагандистов, обернувшихся либералами, — Горбачёв, Шеварднадзе и Александр Яковлев — ухитрилась за несколько коротких лет подорвать основы социалистического единства, которое заботливо укреплялось на протяжении четырех десятилетий. Горбачёв и его последователи в одночасье провозгласили, что СССР должен отказаться от своей ответственности за судьбы социалистических стран Восточной Европы. Теперь они должны сами заботиться о себе. Теперь каждый был за себя, решила новая политическая троица, и вскоре все стало трещать по швам.

Шебаршин видел приближение этого еще до того, как занял место первого руководителя в Ясеневе. Афганская катастрофа знаменовала первую брешь в «доктрине Брежнева», давнем принципе Москвы, заключавшемся в том, что она никогда не оставит без помощи братскую социалистическую страну. Генерал Борис Громов еще не успел переправить свою последнюю колонну через «мост Дружбы», как во все дипломатические загранучреждения и резидентуры КГБ была отправлена телеграмма, провозглашающая новую политику невмешательства.

Еще ранней весной Шебаршин уловил первые признаки бунта в советском ближнем зарубежье: вызывающие шаги в Венгрии, опустошительные выборы в Польше и, что было еще более зловеще, растущее недовольство в Германской Демократической Республике. Он сделал мрачный вывод, что создавались предпосылки полного развала, и решил вызвать в Москву своих резидентов в странах Восточной Европы на совещание. Ему потребуется их помощь в выработке плана действий в Восточной Европе.

Но даже он не ожидал от них такой откровенности. Собравшиеся в Москве руководители КГБ представили беспросветную картину происходившего в странах пребывания. Общий вывод сводился к тому, что социалистическое единство быстро приближалось к концу. Они были вынуждены согласиться: экономическое положение Советского Союза было таким слабым, что сколько-нибудь ощутимая экономическая помощь странам Восточной Европы исключалась. Соответственно, им надо было вносить коррективы в свою работу.

Участники совещания быстро пришли к общему заключению, что идеологические устои братских социалистических стран, которые никогда не отличались особой прочностью, настолько ослабли, что крах социализма в рамках всего Варшавского договора представлялся вполне вероятным, если не неизбежным. Всего лишь месяц назад в ходе выборов в Польше были перечеркнуты 40 лет социализма. Менее сенсационным, но таким же необратимым был отход от принципов социализма в Венгрии. В Чехословакии велись разговоры о возврате к идеям Пражской весны, популярным среди предшествующего поколения. Но ключевая роль, конечно, принадлежала Германской Демократической Республике. Если там начнутся неприятности, то результаты будут катастрофическими.