Тем временем Черны в 70 — начале 80-х годов подвергался преследованиям за отказ стать осведомителем чешской службы безопасности. Сначала он отверг предложение внутренней службы безопасности, а потом и внешней разведки, которая заметила его свободное владение английским языком и хотела направить за рубеж в качестве шпиона. Его строптивость стоила ему работы в издательстве, и вскоре он едва сводил концы с концами, работая грузчиком на пражской пристани.

К середине ноября 1989 года Черны стал замечать обеспокоенность Гавела тем, что новый демократический дух, охвативший Восточную Европу, может обойти Чехословакию стороной. Старые режимы опрокидывались: в Польше путем выборов, в Венгрии путем переговоров. Берлинская стена рухнула, и правительство Восточной Германии было поставлено на колени. А в Праге демонстрации были очень скромными и едва ли способными вытряхнуть коммунистов из Пражского Града. Протесты в конце октября по случаю Национального дня Чехии были такими скромными, что Гавел впал в депрессию. В начале ноября он несколько дней оправлялся от болезни… и от фрустрации. Он опасался, что Чехословакии была уготована судьба стать островом тирании, окруженным демократией, Кубой Восточной Европы.

Гавел предполагал, что день 17 ноября не принесет ничего нового, и не пошел на демонстрацию по случаю 50-й годовщины убийства нацистами чешского студента. Однако студенты и другие участники мирной демонстрации, шедшие в тот день по улицам Праги в направлении Вацлавской площади, были встречены специальными отрядами полиции по борьбе с беспорядками, готовыми к конфронтации. Полицейские ринулись в толпу, нанося удары резиновыми палками без разбора мужчинам, женщинам и детям. Этот инцидент вызвал возмущение населения и за одну ночь наэлектризовал его. Благодаря своей собственной беспросветной глупости режиму в конце концов удалось превратить чехов в революционеров.

Почувствовав неожиданный прилив энергии, Гавел решил воспользоваться массовыми протестами, вызванными событиями 17 ноября. В тот же уик-энд он собрал в переполненном зале театра «Студия актеров» диссидентов со всей Праги, включая многих старых членов «Хартии-77». Во время жаркой дискуссии кто-то заметил, что они собрались в помещении, которое было легко доступно властям, и вскоре все переместились в подвал театра «Латерна Магика», чтобы наметить дальнейшие шаги. Таким образом, театр «Латерна Магика» стал неофициальной штаб-квартирой и символом неожиданного и почти чудесного успеха «бархатной революции».

Никто не избирал и не назначал Гавела лидером новой диссидентской группы «Гражданский форум» и не поручал ей принять на себя руководство и представлять интересы народа. Но среди собравшихся на Вацлавской площади не было никаких сомнений в том, что их должен вести Гавел и никто другой. В течение нескольких дней «Гражданский форум» начал переговоры с режимом, хотя коммунисты продолжали ворчать, что никогда не сядут за стол переговоров с Гавелом. Тем временем движение протеста нарастало, подпитывая революционные настроения и ослабляя позиции режима. Один местный коммунистический лидер в Праге попытался мобилизовать квалифицированных рабочих, но, когда он появился в рабочем районе, его освистали рабочие, кричавшие: «Мы не маленькие дети!» В течение всей революции Черны с удивлением отмечал, что коммунисты всегда запаздывали на два дня.