Кажущаяся иной структура событий «большой истории» (соотносимая не с годовым циклом происходящего, а со временем нескольких поколений, то есть связанная с формальными институтами репродукции) в действительности имеет точно такую же двухслойную текстуру: первый ряд наиболее частых ответов образуют символические события, определяющие характер коллективной идентичности всего целого; второй – включает время отдельного поколения, приоритеты социального института или отдельных социальных слоев и групп (табл. 76.2–80.2).

Первый ряд символов: Победа в Великой Отечественной войне (85–83 %), полет Гагарина (54–55 %); распад СССР (42 % в 2008 году), Октябрьская революция 1917 года (40 %) практически не меняется по частоте упоминаний. За 10 лет (1999–2008) уменьшается на 9 пп. лишь «Великий Октябрь» и слабеет травма краха советской империи, распад СССР воспринимается более спокойно и привычно (–5 пп.). Все четыре даты фиксируют опорные точки советской истории: моменты национального триумфа, начало и конец тоталитарной системы. Это класс символических событий имеет максимально возможный радиус действия, то есть охватывает практически все население; колебания показателя в разных социально-демографических группах несущественны[366]. Все последующие события, хотя и обнаруживают довольно большую устойчивость на протяжении 20 лет, имеют несколько различающийся вес для разных групп, прежде всего возрастных, и охватывают от трети до одной пятой населения.

Второй ряд символов образуется из событий, которые люди «помнят» как то, что происходило в их жизни: Чернобыль (31 %), избрание Путина (23 %), перестройка (21 %), война в Афганистане (14 %). Чернобыль, перестройка и Афганистан более значимы для старших возрастов, избрание Путина – для молодых. Но внутри «поколения» колебания значений (в зависимости от образования, социального положения, места жительства и т. п.) невелики. А это указывает на то, что символические события такого рода играют роль поколенческих границ, моментов внутрипоколенческой интеграции и идентичности, фиксации конвенциональных временных рамок, которые далее не передаются. Эти события – фиксация «в памяти» поколения моментов возбуждения общественного сознания, опосредованных СМИ, пропагандой или молвой.

Последующие же ряды устойчивых событий, не меняющихся в значении на протяжении 10 лет наших замеров, обнаруживают нарастающую тенденцию к сдвигу преимущественно в старшие возрасты. Это следы работы ушедших советских институтов, остатки идеологических стереотипов пропаганды или школьного образования. Их репродукция невозможна без посредничества формальных каналов передачи исторического содержания, поскольку здесь не может быть непосредственного опыта и живой памяти. Работают долговременные системы ретрансляции – школа, кино, телевидение, литература и т. п.