Но смотрите, какое случилось... по ее жилам. Пунктуация источника исправлена нами по смыслу фразы.

Рабле, Шекспир, Расин. Имена Шекспира и Рабле назвал Н. Гумилев в статье «Наследие символизма и акмеизм» в качестве близких акмеизму (А. 1913. № 1). Влияние творчества Расина сказалось в ст-ниях М. «Я не увижу знаменитой «Федры»...», «— Как этих покрывал и этого убора...» (оба — 1915) и в его переводе начала «Федры» Расина.

...истинный символист. Внесена конъектура; в ОПС (единственный источник текста): истинный символизм. Исправление внесено по смыслу фразы.

«Хочу, чтоб всюду плавала... прославлю я» — из ст-ния В. Брюсова «Неколебимой истине...».

«Души готической рассудочная пропасть» — из ст-ния «Notre Dame» (1912).

Сальери достоин уважения... живую гармонию. Сальери, в его противопоставлении Моцарту, взят здесь в связи с бытовавшими в литературной среде Петербурга оценками творчества Н. Гумилева и Мандельштама. Так, Л. Рейснер, цитируя ст-ние М. «Silentium» (1910), писала: «“Останься пеной, Афродита, и слово в музыку вернись”, — вот зарок, данный новым Сальери. Для Моцарта он не существует» (Рейснер Л. Райнер М. Рильке // Летопись. 1917. № 7/8. С. 313). 2 февр. 1921 г. К. Чуковский записал в дневнике: «Гумилев — Сальери, который даже не завидует Моцарту. Как вчера он доказывал мне, Блоку... что Блок бессознательно доходит до совершенства, а он — сознательно» (57, с. 317). См. также: «Если можно противопоставить Блоку кого-нибудь из современников, то в качестве антипода назовем Н. Гумилева. Блок и Гумилев не только разные мироощущения, это — разные стихии творчества. Это Моцарт и Сальери нашей поэзии. Блок вещал, Гумилев выдумывал. Блок творил, Гумилев изобретал. Блок был художником, артистом. Гумилев был мастером, техником. Блок был больше поэтом, чем стихослагателем: поэзия была ему дороже стихов. Гумилев был версификатором, филологом по преимуществу» (Голлербах Э. Петербургская Камена: (Из впечатлений последних лет) // Новая Россия. 1922. № 1. С. 87). Г. Струве в рецензии на книгу «Tristia» писал: «Художественная скупость, «мера», необходимы всякому художнику. Для Мандельштама же, провозгласившего Сальери типом истинного творца — «божественного мастера», — они являются главным членом его художественного credo. Моцартовская неумеренность, черезкрайность, романтическая растрепанность — претят ему» (Струве Г. П. Письмо о русской поэзии // Рус. мысль. Берлин, 1923. Кн. 1/2. С. 298).