Амплитуда беседы медленно, упорно расширяется; косвенно вводятся массовые сцены и толповые образы. Речь идет о кратком описании Вергилием Судного дня в долине Иосафата (Inf. X, 11–12) перед разговором с Фаринатой, см. «Разговор о Данте. Из черновиков», (5). Тема амплитуды и маятника будет продолжена в гл. IX. Ср. в черновике стихов на смерть А. Белого: «Как будто я повис на собственных ресницах / В толпокрылатом воздухе картин» («Другие реакции»; ср. и тему мигания и, ниже, «губастого глаза»), нужно учесть, что слова «массовые сцены и толповые образы» относятся к Страшному суду.

Понятие скандала в литературе гораздо старше Достоевского — вариация (и даже экспликация) темы из «Египетской марки»: «Скандалом называется бес, открытый русской прозой или самой русской жизнью в сороковых, что ли, годах... Скандал живет по засаленному просроченному паспорту, выданному литературой. Он — исчадие ее, любимое детище» (наст. изд.). См. также Левинтон Г. А. Из комментариев к прозе Мандельштама. 1–7 // Топоровские чтения I–IV (2006–2009): Избранное. М., 2010. С. 249–250. В примыкающем к «Разговору» стихотворении «Ариост» (именно в первом варианте, от 4–6 мая 1933) появляется это же слово: Ариост «Ведет — туда-сюда, не зная сам, как быть, — / Запутанный рассказ о рыцарских скандалах».

Arioso — ариозо (итал.), небольшая ария, вставная часть сцены речитативного характера.

«...О тосканец, путешествующий живым по огненному городу... был слишком в тягость...» — перевод Inf. X, 22–27:

Дант — бедняк... внутренний разночинец старинной римской крови. В этой характеристике Данте обычно усматривают автобиографический подтекст, однако при всей правомерности отождествления М. с «бедняком» и «разночинцем» (ср. автохарактеристики в «Шуме времени») не следует упускать из виду, что для советской литературной критики 20-х годов вопрос о том, рупором каких социальных сил является тот или иной классик мировой литературы, имел первостепенное значение, и от ответа на него зависело, нужен ли он пролетарской культуре. В. М. Фриче (1870–1929), например, который заведовал литературным отделом Наркомпроса, был деканом филологического факультета МГУ, главным редактором «Литературной энциклопедии» и стал академиком (1929), считал, что «Божественная комедия» представляет возврат к старым средневековым вид`ениям, а Данте является апологетом дворянского класса, «империалист[ом] в средневековом значении этого слова» (81а, с. 494, со ссылкой на: 135, с. 33–38). Парадокс «разночинец старинной... крови», вероятно, отсылает к «Моей родословной» Пушкина (ср. ниже в тексте упоминание «чисто пушкинской камер-юнкерской борьбы»).