Овидиев гул ему ближе, чем французское красноречие Вергилия. Ср.: «в отличие от эпохи Средневековья и Возрождения, новое время часто смотрело на Энеиду с известным пренебрежением и поразительным непониманием (удивительно, что даже Мандельштам отдал дань ходячему мнению, когда писал о Данте: “Овидиев гул...”» (110, с. 56–57), ср.: 131а. Не исключено, что Овидий сближается с Данте по признаку «изгнания» (20а, с. 227, примеч. 174). Высказывание М. о Вергилии, по всей вероятности, относится к Вергилию как персонажу «Комедии» (а не к нему как латинскому поэту, который был для Данте «светочем языка» — lume della lingua), и под красноречием здесь понимается французский политес, правила хорошего тона. Вергилий, например, не принимает участия в словесных перепалках XXXII песни «Ада» (см. «словарик» «бурсацкой травли» в гл. VIII) — в этом эпизоде Данте просит учителя обождать в сторонке (ст. 82–84), пока он разбирается с итальянскими предателями на своем простонародном языке. Овидий же был излюбленным поэтом так называемого «Средневекового возрождения», так что весь начальный период романских литератур называют иногда «веком Овидия». См., напр.: 167; 152, а также обширную статью о нем в «Дантовской энциклопедии» (162, с. 225–236). «Гул» означает спонтанную «народную» поэзию, ср.: «Вячеслав Иванов более народен и в будущем более доступен, чем все другие русские символисты <...> Ни у одного символического поэта шум словаря, могучий гул <...> колокола народной речи не звучит так явственно, как у Вячеслава Иванова» («Буря и натиск») — ср.: 21а, с. 130, 155, примеч. 47). Ср. выше слово «гул» в переводе дантовского «пчелиного» сравнения (Inf. XVI, 1–3).

Trasseci l’ombra del primo parente / D’Abel suo figlio... E con Rachele, per cui tanto fé... — ‘Он вывел оттуда тень первого прародителя, и Авеля, сына его, и Ноя, и Моисея — законодателя и законопослушника; <вот> Авраам патриарх и царь Давид, Израиль с отцом и с рожденными им и с Рахилью, ради которой он столь многое сделал’.

...если бы картины всех школ и мастеров вдруг сорвались с гвоздей. Сорвались с гвоздей — действие, обратное «вколачиванью готовых гвоздей», именуемых «культурно-поэтическими» образами (гл. I).

Quandosi parte il gioco de la zara... e così da la calca si difende — «Когда заканчивается игра в кости... и при помощи рукопожатий освобождается от назойливых приставал...» — близкий к тексту пересказ цитируемого отрывка. Данте описывает азартную игру в кости «дзара» (zara, прованс. azar ‘игральная кость’, откуда и происходит само слово «азарт»; в рус. — из франц. hasard). Игра эта, пришедшая с арабского Востока, была очень популярна в средневековой Европе; в ученом трактате болонского юриста середины XIII в. она приводится в качестве примера мнимой щедрости: удачливому игроку полагалось делиться выигрышем со всей компанией, и он «щедро» раздавал свою легкую наживу другим.