(2). Вопросы литературы. 1968. № 4. Печ. по автографу (АМ).

Lumen coelum, Sancta Rosa... (лат.) — «Свет небес, Святая Роза...» — из ст-ния «Жил на свете рыцарь бедный...» в «Сценах из рыцарских времен» Пушкина. Черный тигр шестокрылат... Влас увидел тьму кромешную... — из ст-ния «Влас» Некрасова. Набрал в рот вселенную и молчит. Обыгрывается поговорка «Как в рот воды набрал». Набравши море в рот... вселенной. Авторство двустишия, вероятно, принадлежит М. Тиртей — по определению автора словаря Брокгауза и Ефрона, Ф. Г. Мищенко, «элегический певец военной доблести спартанцев. По распространенному в древности преданию, спартанцы, угнетаемые поражениями во второй мессинской войне, обратились, по внушению оракула, к Афинам с просьбою дать им полководца; афиняне в насмешку послали им хромого школьного учителя Тиртея, но он сумел воспламенить сердца спартанцев своими песнями, вдохнул в них несокрушимую отвагу и тем доставил им торжество над врагами».

(3). Соч. Т. 2. С. 376. Печ. по автографу (АМ). Датируется 1931 г.

(4). Печ. впервые в т. 2 ПССиП (2010) по автографу (АМ). На обороте записано ст-ние «За гремучую доблесть грядущих веков...» (1931). Датируется 1931 г.

Лисицян — профессор, гадающий на шорохе листвы... Это был Степан Данилович (Даниелович) Лисицян (1865–1947), см. 32б, с. 304–305. Вероятно, это о нем идет речь в отрывочных записях на обороте черновика «Не развалины — нет! — но порубка могучего циркульного леса...» в нашем предположительном прочтении (т. 1, «Другие редакции», с. 430):

Ив. Як. Сагателлян (Сагателян) упоминается в «Путешествии в Армению», см. примечания. Геворкьян. О нем см. примечания к главе «Вокруг натуралистов» «Путешествия в Армению».

(5). Мандельштам О. Слово и культура. М., 1987. С. 166. Печ. по автографу (АМ). Из записей весны 1933 г., делавшихся во время работы над «Разговором о Данте».

(6). Печ. впервые в т. 2 ПССиП (2010) по автографу (АМ). Датируется второй половиной 1934 г. О пребывании М. во внутренней тюрьме в мае 1934 г. Н. М. писала: «Что происходило во внутренней тюрьме во время следствия? О. М. много говорил об этом со мной в Воронеже и старался отделить галлюцинации и бредовые представления от фактов. Острой наблюдательности он не терял ни на минуту... На свидании я заметила воспаленные веки О. М. и спросила, что у него с глазами. На этот вопрос поспешил ответить следователь: читал, мол, слишком много, но тут же выяснилось, что книг в камеру О. М. не давали. С больными веками пришлось возиться все годы — вылечить их так и не удалось. О. М. уверял меня, что воспаление произошло не только от ярких ламп, но что ему будто бы пускали в глаза какую-то едкую жидкость, когда он подбегал в камере к “глазку”... О. М. кормили соленым, но пить не давали — это делалось сплошь и рядом с сидевшими на Лубянке. Когда он требовал воды у того же часового, подходя к “глазку”, его тащили в карцер и завязывали в смирительную рубашку... На свидании я заметила, что обе руки у О. М. забинтованы в запястьях. “Что это у тебя с руками?” — спросила я. О. М. отмахнулся, а следователь произнес угрожающую тираду о том, что О. М. пронес в камеру запрещенные предметы, а это карается по статуту тем-то... Оказалось, что О. М. перерезал себе вены, а орудием послужило лезвие “Жилетт”» (29, с. 36–38).