В отличие от своих «собратьев» и в своих эпатажах Есенин всегда оставался «нежным хулиганом»: «Мне хочется вам нежное сказать» («Исповедь хулигана»). В этом плане справедливо наблюдение И. Розанова: «1920 и 1921 годы важны в поэтической деятельности Есенина тем, что поэт резче, чем раньше, выразил свое поэтическое лицо, показал себя «нежным хулиганом», найдя новую, острую и никем еще не использованную тему» (Розанов, с. 5). Примечательно, что в подготовленном поэтом в 1923 г. для издания за рубежом сборнике стихотворений (Есенин С. Сборник стихотворений. Макет. Автограф. [1923] — РГАЛИ) из восьми включенных в него произведений («Исповедь хулигана», «Песнь о собаке», «Хулиган», «Закружилась листва золотая...», «Корова», «В том краю, где желтая крапива...», «Не жалею, не зову, не плачу...», «Кобыльи корабли») только три — «Исповедь хулигана», «Хулиган» и «Кобыльи корабли» — являются «имажинистскими».
Самые дальновидные из современников поэта уже тогда понимали, что связь его с имажинистами — внешняя. В. Львов-Рогачевский заметил тогда же: «Никакая каторга с ее железными цепями не укрепит и не свяжет этих заклятых врагов не на жизнь, а на смерть» (Львов-Рогачевский [В]. Имажинизм и его образоносцы... [М.], 1921, с. 46. Подробнее — см. коммент. к «Ключам Марии»).
В конце концов творческие разногласия имажинистов привели к тому, что группа разделилась на правое (С. Есенин, Р. Ивнев, А. Кусиков, И. Грузинов, М. Ройзман) и левое крыло (В. Шершеневич, А. Мариенгоф, Н. Эрдман) с противоположными взглядами на задачи поэзии, ее содержательную сторону, форму, образ (см.: Александр Кусиков и Борис Пильняк в Доме литераторов. — Журн. «Вестник литературы», Пг., 1922, № 2–3, с. 37–38).
Сложность проблемы «Есенин и имажинизм» заключается еще и в том, что, противостоя формалистическим изыскам в своей поэтической практике и в теории (см. «Быт и искусство»), Есенин принимал участие в имажинистских эпатажах («Засучив рукава и приготовив немало острот и стихов, мы завоевывали славу себе и имажинизму». — Великолепный очевидец, с. 461), что дало повод критикам говорить о способах «сухаревского распространения своей литературы» имажинистами (см. Аксенов И. А. К ликвидации футуризма. — ПиР, 1921, № 3, нояб.-дек., с. 97).
Серьезные сомнения в универсальности имажинизма, его «иссякаемость» Есенин, как признавался сам, впервые «очень ясно почувствовал» во время зарубежного путешествия. Передавая в очерке «Железный Миргород» свое впечатление от океанского лайнера, на котором он пересек океан («Эта громадина сама — образ. Образ без всякого подобия» — т. 5 наст. изд.), поэт вспоминает: «Вот тогда я очень ясно почувствовал, что