Но не думайте, что я какой-то демократ-либерал! Вместе с тем, помню, как в 1968 году было весёлое студенческое время, и я сидел в пивной со своими друзьями на Цветном бульваре – на месте нынешнего Дома политического просвещения. И вот мы сидели-сидели, и тут объявили о том, что наши войска вошли в Прагу. Мы в норме, но уже такие весёлые. Я был в числе тех, кто поднял кружку пива и сказал: «За нашу победу!» И помню, как помрачнели люди другого направления. Мы там не говорили ни о чём таком, в то время даже не затрагивали еврейскую тему. И вот, когда эти люди подвинулись к выходу и уже были готовы убежать, они заявили: «Вот антисемиты собрались!» У них ничего другого аргумента на нашу реакцию о вводе наших войск не нашлось, хотя еврейский вопрос в данном случае даже не рассматривался.

Так получилось, что с конца 60-х годов – сначала одиночно, а потом – с 1972–1973 года периодически я вместе с близкими друзьями, а потом с женой начал путешествовать по России. Зимой заранее подготавливались программы, литература, составлялся маршрут, а летом с рюкзаком мы отправлялись в путь. Вся карта России была расчерчена на клетки, и мы потихонечку выполняли такую программу познания страны. Что там было: главные события истории тех мест, монастыри и храмы, архитектурные памятники, музеи и т. д. Без этих путешествий не было бы тех книг, которые я издал, не было бы меня сегодняшнего. Это было очень здорово и интересно, ну а потом наступило время жатвы.

В общем-то, не только путешествия составляли мою жизнь. Я много читал, занимался исследованиями, сидел в библиотеках после окончания института. Я работал в Центральном статистическом управлении. Внутри него было управление международных сопоставлений, куда меня, можно сказать, устроил через своих знакомых Андрей Тихонович Мендаров. Там велась достаточно серьёзная работа по сопоставлению основных показателей между разными странами: СССР и соединёнными Штатами, Англией, Францией, Германией. Там разрабатывались методики расчёта, велась достаточно содержательная, важная и полезная работа. Другой вопрос, что всё это было совершенно секретно. Мы, и в частности я, готовили совершенно секретные статистические и аналитические сборники для политбюро, для наших послов и т. д. Делались записки, которые рассылались и были известны нескольким сотням, может быть, полутора тысячам людей, которые жили в СССР. Тогда для меня было очень важно понять, что существует такая вторая жизнь. С одной стороны, мы знаем, какие реальное положение дел по разным показателям, например, заработная плата, социальные выплаты, уровень производства, производительность труда, в то время как большая часть пользуется другими источниками, где эти данные либо не даются, либо фальсифицируются. И в Центральном статистическом управлении я познакомился с большими специалистами по части фальсификации. Безусловно, часть из них являлась очень приличными специалистами, но по отношению к русским людям они были настроены очень цинично: «Ничего, скушают всё, что мы им даём!» Помню среди них такого специалиста, как Лев Маркович Цирлин. Большой специалист, который налаживал будущую статистику ГДР, когда наши войска вошли в Берлин. Это человек, безусловно, очень интересный, очень способный и очень много знавший, но цинично относящийся к России и русским. Также там работал известный специалист Михаил Рувимович Эйдельман. Это главный специалист и главный фальсификатор в области социальных показателей статистики. Если те или иные цифры нельзя было публиковать, он брал эту цифру, уходил, а потом приносил нам коэффициент: «Вот, умножьте на эту циферку и публикуйте!» Как он получал эти коэффициенты, было совершенно секретно, и нам это знать не полагалось. Хотя потом где-то в других местах он мог объяснить, что эти цифры в большинстве случаев он брал с потолка, потому что ему нужно было что-то придумать. Но когда ты так подделываешь цифры, это настоящая фальсификация. Я помню, однажды Лев Маркович Цирлин попросил меня составить по данным статистики какую-то записку. Я её составил чуть ли не на пять страниц. Подумал: ну это же серьёзные люди, нужно считать всё, как есть. Он посмотрел, начал читать, а когда оставалось где-то меньше странички, он поднял указательный палец и сказал: «Больше не надо! Им больше не нужно – они устанут». Вот такое было отношение, вот такая была двойная-тройная правка. Но для меня полезно, что мы обладали этими сведениями, и специально для своих трудов, которыми я занимался подпольно, я, скажем, выписывал настоящую статистику и потом использовал её в книге «История русского народа в ХХ веке» и в других работах. Те годы, которые я работал в ЦСУ СССР, очень помогли мне стать исследователем, ибо, во-первых, я имел возможность общаться с классными специалистами, а, во-вторых, я имел возможность получать сведения. И я собрал очень много данных о положении советской экономики, российской экономики и экономики других стран. Эту секретную статистику я потихонечку выписывал и складывал у себя. Именно тогда я задумал и начал писать книгу, которая потом вылилась в целый ряд других книг. Это моя такая подпольная работа: «Россия во времени и в пространстве». Вот А. И. Солженицын считал себя писателем-подпольщиком, а я в то время был исследователем-подпольщиком. Много было написано, и без этого периода не было бы моей дальнейшей работы.