Одновременно Юзевский стал издавать в Луцке газету «Украинская Нива», открывал «Ридны хаты» – клубы для украинской интеллигенции, на селе организовывались «Просвитянски хаты», а также различные фольклорные и музыкальные украинские общества. Вся идеология этих обществ была проста: украинцы есть нация, ничего общего с москалями не имеющая, счастливая жить под отеческой властью поляков. При этом все украинские организации из Галиции подвергались на Волыни преследованиям – галичане стали заниматься антипольской деятельностью, а волынцы должны были стать лояльными украинцами.

Особую тревогу у Юзевского и правительства в Варшаве вызывала православная церковь. Власти пытались возродить на Волыни униатство. Впрочем, особых успехов в деле возрождения унии не было. К 1937 году во всей Польше появилось лишь 20 тыс. «католиков восточного обряда», перешедших из православия. Впрочем, учитывая, что униатская церковь в Галиции все более занимала антипольские позиции, реанимация унии стала выглядеть не очень привлекательно в глазах официальной Варшавы. Гораздо большего можно было достигнуть, размывая православную церковь посредством украинизации богослужения.

Юзевский начал активно украинизировать богослужение, удалив большую часть прежней русской иерархии. Украинизация православия, или «размосковление» церкви, собственно, началась еще до воеводства Юзевского, сразу после окончания советско-польской войны. Уже осенью 1921 году в Почаевской лавре состоялся Волынский епархиальный съезд, на котором было признано необходимым украинизировать церковь путем замены церковнославянского языка на разговорный. Самое курьезное заключалось в том, что предлагаемый язык был галицкий, гораздо меньше понятный волынцам, чем привычные языки – церковнославянский и литературный русский. Главным украинизатором церкви стал очередной профессиональный украинец, епископ Дионисий Кременецкий, провозглашенный в 1923 году митрополитом автокефальной польской православной церкви. Уроженец Центральной России, родом из Мурома, кондовый москаль, Дионисий начал обращаться к пастве на каком-то странном жаргоне, который не понимали даже активисты украинского движения. Украинской мовой Дионисий так и не овладел до конца своих дней (что, впрочем, было понятно, учитывая, что этим искусственным языком, только создаваемым в то время, вообще не владел никто, а крестьяне разговаривали на своих диалектах русского языка).

Украинизаторами церкви стала небольшая, но шумная группа из весьма темных личностей. Как отмечал в 1937 году один эмигрантский автор: «Лидеры этого (церковного) украинства – бывшие псаломщики, ремесленники, учителя, мелкие кооператоры, базарные торговцы»[180]. Ведущим украинизатором церкви был врач по профессии Арсений Репинский, издававший специальный журнал «На Варти». Нашлись, увы, и некоторые иерархи, из корыстных побуждений заделавшиеся «украинцами». Главным украинизатором стал Алексий (Громадский). Некогда член Союза Русского Народа, в новых условиях он пошел на службу польскому правительству, покорно выполняя распоряжения об украинизации церкви. В 1932 году Алексий стал правящим епископом всей Волынской епархии, начав масштабную украинизацию. Впрочем, в 1939 году, после воссоединения Волыни с исторической Россией, он присоединился к Московской патриархии, но осенью 1941 года в условиях немецкой оккупации был провозглашен «экзархом» Украины. Впрочем, как и большинство «профессиональных» украинцев, его ждал бесславный конец: Алексий был убит в результате нападения банды самостийников в окрестностях Ровно.