Политика полонизации волынцев через украинизацию имела парадоксальные последствия: русские Волыни не стали поляками, но превратились в украинцев. Ополячить волынцев не только не удалось, но грубые методы полонизации вызвали резкие анти-польские настроения, что и проявилось в ходе войны. Провал полонизации во многом объяснялся также и тем, что сами польские паны стремились лишь выбить из своих бывших крепостных русское самосознание, дабы у работавшего на них быдла не было никаких надежд на объединение с другой частью русского народа – основой великой державы, но не хотели превращения потомков своих крепостных в поляков. Ведь полная полонизация уравнивала панов и бывших малороссов, что совсем не нравилось панам. (Именно по этим же соображениям остзейские немцы в Прибалтике не поощряли германизацию эстонцев и латышей). Украинство, как полагали польские деятели украинизации, сделает малороссов полностью зависимыми от их «младших братьев». Вот что писал в своих мемуарах, изданных в 1980 году, генерал Зигмунд Подхорский, один из военных руководителей Польши в роковом 1939 году: «…мою хлопоманию усиливало то, что я любил этот украинский народ и, прекрасно зная его язык, с легкостью с ним объяснялся. Мне казалось, что я понял его нужды, и я мечтал о том, чтобы создать условия для сосуществования поляков высших слоев и русского крестьянства в симбиозе, в котором поляки были бы наставниками и вели бы этот народ к более высокому уровню культуры и морали, приучая его к идее общей родины, Польской республике, на основе принципов Гадячского договора, под дорогими каждому символами орла, Погони и Михаила Архангела»[185]. Впрочем, где-нибудь на юге США многие плантаторы, вскормленные черными кормилицами и воспитанные черными няньками, да и белая беднота, могли искренне желать успеха «своим» неграм, ценить их музыку и фольклор, заботиться об их благосостоянии. Но в то же время эти белые негролюбы всегда считали, что негры пусть остаются неграми и знают свое место в мире белых господ.

И вот украинизация действительно увенчалась успехом. За два межвоенных десятилетия Волынь приобрела особые черты, став областью, населенной «украинцами».

«Золотая осень» 1939 года

«Золотая осень» 1939 года

В сентябре 1939 года начался новый этап истории Волыни. После разгрома польской армии и бегства за границу польского военного и политического руководства Красная армия 17 сентября 1939 года перешла границу и быстро заняла «восточные кресы» бывшей Польши. Местное население Волыни, как и в Западной Белоруссии (но не в Галиции и Виленщине), восторженно встречало Красную армию. Уже к 19 сентября Красная армия вышла на линии разграничения с немецкими войсками. Наступил «золотой сентябрь», как называли в массах сентябрь 1939 года (заметим, что в советской пропаганде этого понятия никогда не употребляли). Хотя на Волыни и не было народных восстаний против польской власти, как в Западной Белоруссии, и не действовали антисоветские формирования, как в Галиции, все же советские органы отметили со стороны волынских крестьян многие случаи самосуда и расправ над осадниками, польскими чиновниками и военными.