«От той жизни, – вспоминает Маша, – у меня остались в памяти разные счастливые картинки. Весна. Старый солянский двор. Крупнов почему-то любил приходить не парадным, а чёрным ходом. А там, в этих дворах-колодцах, акустика потрясающая. Он произносил: „Пс-ст!” – и Ричи сразу нёсся к чёрному ходу, и мы шли открывать дверь…»

Квартира Крупновых на Солянке была интересна тем, что там перемешались и Машины гости, и гости Толика. Причём иногда бывало так, что люди, пришедшие в гости к Маше, подпадали под обаяние Толика и перемещались в его тусовку. Так случилось, например, когда одна Машина подруга привела на Солянку философа Андрея Андреевича Игнатьева. Между ним и Крупновым очень быстро протянулась ниточка дружеских отношений, и начались бесконечные ночные беседы.

«У всякого человека, – рассказывает Андрей Игнатьев, – который переживает какую-то критическую пору, всегда есть куча всяких мыслей и вопросов, которые задают всем подряд в надежде, что найдётся кто-то, с кем можно было бы их обсудить. Вот так получилось, что я оказался тем человеком, с которым можно было говорить о всех вопросах, которые возникали у молодого человека в 25 лет, когда юность уже заканчивалась и начиналась взрослая жизнь».

В результате этого интенсивного общения А. А. Игнатьев написал свою знаменитую статью о природе тяжёлого металла «Взыскующие исхода и их болельщики», переведённую ныне на многие языки мира, а Толик сочинил песню «Дом жёлтого сна», которую посвятил своему собеседнику…

«Разговор, который отразился в этой песне, – вспоминает Андрей Игнатьев, – был о том, что можно назвать личной философией. Я тогда довольно много времени проводил у Крупнова дома, на Солянке. Однажды, когда часы уже показывали начало первого и все гости поднялись и засобирались домой, чтобы успеть в метро, Крупнов остановил меня:

– Андреич, а тебе позарез сейчас надо уходить? Подожди! Есть разговор!

Когда гости разошлись, он задал мне сакраментальный вопрос:

– Андреич, как ты думаешь, не западло ли металлисту зарабатывать деньги игрой на басу?

Здесь надо объяснить, что в то время, когда происходил наш разговор, этот вопрос был очень серьёзным, потому что по нормам субкультуры зарабатывать деньги тем способом, который обеспечивает статус в субкультуре, было категорически западло, это нельзя было делать ни в коем случае. А если такое всё же случалось, то звучала фраза „Продался!” и хорошо, если человека просто переставали принимать в известном кругу, а могли и побить.

Тогда я отшутился, сказав, что Пушкин эту проблему давно решил, написав гениальные строки: „Не продаётся вдохновенье, но можно рукопись продать…” Но ведь действительно многие люди оказывались перед этой проблемой: как заниматься творчеством и при этом ещё зарабатывать деньги, не кидая уголь в топку, как Цой, а получая деньги за свои творческие продукты?