Схожая история произошла и с методом исследования крови, который в тот же период предложил голландец ван Деен. Он экспериментировал с вытяжками из латиноамериканского гваякового дерева и обратил внимание, что гваяковые вытяжки окрашиваются в голубой цвет, если их смешать с терпентиновой смолой (скипидаром или живицей), содержащей кислород, и с кровью. Снова сыграло свою роль свойство гемоглобина притягивать кислород. Гемоглобин забирал кислород из терпентина и переносил его на гваяк. Даже старые, многолетние следы крови синели при данной реакции.

На рубеже XIX и XX веков двое ученых, О. и Р. Адлеры, придумали еще один способ идентификации и исследования следов крови. В качестве главного реагента они использовали препарат бензидин от фирмы «Мерк», который, вступая в реакцию с кровью, также давал синий цвет. Но и бензидин так же вступал в реакцию со ржавчиной и солями йода, поэтому и этот способ не мог считаться абсолютно достоверным и нуждался в проверке.

Самый ранний достоверно-надежный метод идентификации крови возник в середине XIX века. Людвиг Тейхман-Ставларски в Кракове добился установления наличия крови в следах с помощью химической реакции с раствором поваренной соли и ледяной уксусной кислоты, которые в результате реакции оседают на объективе микроскопа. Если все это еще нагреть, то в результате получаются кристаллы, и их можно наблюдать только в крови. Ученый назвал их кристаллами гемина, а гемин – это составная часть гемоглобина. Точно было установлено одно – если такие кристаллы образуются, то здесь находится кровь. Но метод однозначного определения следов крови был изобретен лишь в конце XIX века, когда впервые удалось исследовать такие следы с помощью прибора под названием спектроскоп. Он открыл новые, ранее неведомые возможности для естественно-научных дисциплин, будь то органика или неорганика. Спектральный анализ, изобретенный немцами Бунзеном и Кирхгофом, оказался наиболее надежным для исследования крови. Еще до Бунзена и Кирхгофа было известно, что луч солнечного света, пропущенный через стеклянную линзу, рассеивается и на поверхности образует цветной рисунок в виде радуги со всеми цветами от красного до фиолетового – спектр. Бунзен и Кирхгоф обнаружили, что всякий материал химического или минерального происхождения, способный испускать свечение, образует свой собственный спектр, типичный лишь для него одного. Если нагреванием или электрическим разрядом заставить светиться любую субстанцию – твердую, жидкую или газообразную, – то каждый материал даст свой особенный спектр, отличный от общего спектра солнечного луча. Всякий раз на поглощающем экране будут другие линии, полосы, пучки и переплетения. Но и те субстанции, которые не имеют собственного свечения, «заявят о себе», если пропустить через них свечение другого раскаленного материала. Каждая субстанция, лишенная собственного свечения, поглотит, абсорбирует частички пропускаемого через нее чужого света, и в спектре появятся разрывы в форме черных линий – линии спектра поглощения. Эти линии в спектре, их положение и свойства выдают сущность поглотившей свет субстанции. Спектральный анализ позволяет исследовать крошечное количество любого материала – его качества, вид и составные элементы. Использование спектрального анализа в исследовании следов крови показало, что и у гемоглобина совершенно особые, типичные для него полосы поглощения. Конечно, спектральный анализ крови на рубеже веков был редкостью, однако можно утверждать, что у криминалистов того времени был в арсенале метод, позволяющий выявить подозрительные следы крови. Многие судебные медики на основе спектрального анализа пытались из положения и формы кровавых следов делать выводы о том, как было совершено преступление. Французы Флоренс и Фрикон выстроили целую гипотезу, как выглядят следы крови в случае, если кровь капает, брызжет, размазывается или если ее следы пытаются смыть. Так, закругленные или зазубренные по краям пятна крови свидетельствовали о вертикальном ударе или направлении падения, либо о скошенном. Если кровь капает под прямым углом на вертикальную поверхность, следы будут совсем другие, нежели если кровь брызжет с силой вправо или влево, сверху или снизу. Когда кровь капает вертикально на горизонтальную поверхность, то в зависимости от высоты каждый раз остаются разные следы. Множество было описано вариантов, вплоть до того, какой след оставит кровь, по капле падающая в одно и то же место. Кровь из поврежденной артерии явно отличается от крови из множественных колотых ран. Кровавый след волочения отличается от следов крови на транспортном средстве, сбившем, переехавшем или отбросившем человека в сторону. Однако на рубеже веков еще не умели достоверно определять, кому принадлежит кровавый след – человеку или животному. И эту проблему срочно нужно было решать. Ну кровь, и что? А чья она? И криминалисты оказывались в тупике. Всякий подозреваемый, у которого обнаруживали следы крови, уверял, что это кровь не убитого, а какого-нибудь животного, мол, испачкался на скотобойне. И наоборот, любой браконьер утверждал, что кровь на его одежде – не звериная, а его собственная. Носом пошла – таков был привычный аргумент. Иногда, правда, удавалось идентифицировать под микроскопом кровь из носа по частичкам носовой слизи, однако отсутствие их не означало, что это кровь не из носа, потому что и в крови из носа частичек слизи может не оказаться. Французский исследователь Баррюэль долго пытался идентифицировать происхождение крови по ее запаху. Так, он утверждал, будто бычья и коровья кровь, вступая в реакцию с серной кислотой, издает типичный запах хлева, а мужская кровь – запах мужского пота.