Азар Нафиси: Безусловно, я считаю изгнание многоуровневым понятием. Ясно, что есть физическое или географическое изгнание, но самым мучительным для человека является ощущение себя не на месте или в изгнании у себя дома, на родине. К примеру, перед тем, как вернуться в Иран, я с тринадцати лет мечтала вернуться домой, то есть выстраивала у себя в голове Иран воображаемый, который очень отличался от того, который существовал на самом деле. Кроме того, я вернулась в революционный Иран, где изменилось все, что было мне знакомо, – улицы моего детства, их названия. Сожгли кинотеатры, куда мы в детстве ходили с мамой и папой. Новый режим бросил вызов всему, что я считала частью своей жизни, своей личности, он все это подверг сомнению. Даже мою веру, традиции и религию моих родителей и предков у меня забрали и переосмыслили. У меня отняли привычный мир. Я словно попала в кино про пришельцев.

Немецкий философ Теодор Адорно говорил, что высшая форма морали – даже в моменты полной уверенности в своей правоте не переставать сомневаться. Исламская Революция научила меня никогда не расслабляться, никогда не верить до конца, что дом тебя не предаст. Дом можно потерять в войну или революцию или, как здесь, в Америке, во время землетрясения, пожара или торнадо. Дом могут просто забрать. И единственный способ сохранить ощущение дома, сделать его постоянным – поддерживать его внутри, постоянно анализировать и переосмысливать для себя «дом». Дом можно сохранить в памяти. Кстати, это одна из причин, почему я написала эту книгу, – я хотела вернуть себе дом, который потеряла, и сделать это через нарратив, рассказав свою историю.

Читательский клуб Random House: Как красиво вы объяснили. А можете подробнее рассказать, как чтение и особенно совместное чтение в женском кругу облегчало вам жизнь в изгнании?

Азар Нафиси: Знаете, впервые я почувствовала себя в изгнании, когда в тринадцать лет покинула Иран. Когда закрылся выход в самолете, я поняла следующее: что бы я ни делала, я уже не вернусь в тот Иран, на свою родину, к моим родителям и родственникам. Я поняла, что есть только один способ сохранить мой дом: это память, ведь никто не может забрать у нас воспоминания. Другим способом стали родной язык и литература. Я взяла с собой несколько книг иранских поэтов и каждый вечер открывала их на любой странице. Я читала Хафиза, Руми и современную персидскую поэтессу Форуг Фаррохзад; я просто читала их слова и вспоминала все, что любила в своей стране. Кстати, тот же метод помог мне почувствовать себя как дома сначала в Англии, а потом в Америке. Я читала Диккенса, Остин, Марка Твена и Вирджинию Вулф, и их книги становились посланниками нового мира – мира, куда мне предстояло отправиться.