Роман также является угрозой автократическому мышлению из-за свойственных этому жанру юмора и иронии. Самый печальный пример – фетва против Салмана Рушди. Рушди судили не потому, что он оскорбил ислам – он его не оскорблял – а потому что в его романах столько юмора. Они не попадают ни в одну категорию, не подчиняются нормам и правилам. Для воображения нет ничего святого, воображение дает его обладателю право на богохульство. В романе автор должен быть честным, смешным, критичным и самокритичным; он должен давать возможность высказаться даже злодеям. Полагаю, именно поэтому воображение становится такой угрозой абсолютистскому мышлению, причем обладатель этого мышления может находиться как в Иране, так и в США. Абсолютисты всегда реагируют одинаково, где бы они ни были.

Есть еще одна особенность романа, которую я хотела бы упомянуть, – проблема неоднозначности. Ум абсолютиста хочет все делить на черное и белое, и не надо быть правителем Исламской Республики, чтобы видеть мир таким. Мы сталкиваемся с этим каждый день и в нашем обществе здесь, в Америке; здесь общество так же политизировано и поляризовано, мы постоянно демонизируем друг друга и верим, что всегда поступаем во благо, потому что «хорошие парни» – это мы. Переложить ответственность очень просто, спросить с кого-то за все плохое очень легко. Лицемерие любого рода – худший порок великих литературных произведений, и неважно, кого оно характеризует, какую точку зрения, «правых» или «левых». Роман полон двусмысленности, парадоксов и противоречий, он ничего никому не спускает с рук, ведь все персонажи отвечают за свои действия. Элизабет Беннет находит счастье и выходит за Дарси лишь потому, что в «Гордости и предубеждении» она обладает самой развитой способностью к эмпатии. Она нравится читателю своей самокритичностью; она понимает, что была слепа и это принесло ей страдания. Романы учат нас самоанализу, самокритике, тому, что не бывает черного и белого, поэтому роман представляет большую опасность для людей, мыслящих черно-белыми категориями – а подобное мышление, политизированное и упрощенное, в наши дни очень распространено, причем не только в политических кругах.

Читательский клуб Random House: Способен ли западный читатель, для которого личные свободы – нечто само собой разумеющееся, понять Набокова и других авторов, которые писали на схожие темы? Центральная тема романов Набокова – жизнь в тоталитарном государстве, где все подчинено идеологии. И сможет ли западный читатель понять, что чувствует женщина, живущая в стране, подобной современному Ирану?