— Ночью электровоз кружил нас в горах,— сказал Горюнов,— какие ущелья, какие леса! А здесь можете разочароваться. Вам, как привыкшему к дикому хаосу Кавказа, может не понравиться. Вот я лично не люблю беспорядка в природе. Этот беспорядок был хорош на заре истории человечества, когда горы были просто горы, а не закрома с железом, золотом или ванадием. Теперь, чем ближе металл к человеку, тем лучше, а особенно сейчас, в дни войны. Тут не до красоты...

И когда мы вышли из вагона и спрыгнули в сугроб, рассыпавшийся под нашими ногами, как скользкий и скрипучий картофельный крахмал, Горюнов крикнул от удовольствия.

— Снег-то какой! Уральский... А какая картина кругом!

Мы стояли на вершине горы. Сияющие под солнцем рельсы убегали к востоку, к Азии. Сияли горы, леса, прослоенные снегом, сугробы, крыши поселка. Горное солнце играло всем тем, что могло преломляться под светом. Ну что такое снежинка? Пустяк. А как она может сверкать! Казалось, кругом были смело и щедро рассыпаны миллионы алмазов или каких-то еще более ярких драгоценных камней.

— Чудо! — воскликнул я.

— То-то,— удовлетворенно заметил Горюнов, и на лице его появилась хорошая улыбка.— Богатство!

Мы пошли вниз, к дороге. Темные бревенчатые домики протянулись чуть повыше замерзшей горной реки. Это была известная Койва. Дым очагов стройно поднимался вверх резко очерченными столбами, и над рекой, не прикасаясь ко льду, висело облачко, словно вверху текла еще вторая река, вторая воздушная Койва. Вокруг, куда только хватал глаз, лежали куполы небольших гор, покрытых лесом; лишь на горизонте виднелась скалистая гора, возвышающаяся над другими и нисколько не похожая на них, как будто столетия, облизавшие Уральский хребет и ветрами, и потоками, не коснулись ее.

— Вот какая непокорная,— ответил Горюнов на мой вопрос,— я сам частенько удивляюсь. Гордая гора. Вода, видать, ее не берет, а насчет ветров, вы, пожалуй, не правы. Вишь, как ее выветрило, видик прямо кавказский. Названия не знаю, да и вряд ли она имеет название. Все вершины не назовешь,— видите их сколько! Вот эта называется Теплая гора. Почему? Можно подумать, ключи, мол, теплые здесь бьют. Вроде Ессентуков или Пятигорска. Нет. На Урале называют просто, без особой романтики. Очевидно, лез, лез на эту гору какой-нибудь мужичонка, упарился и, остановившись передохнуть, вымолвил эти два слова: «Теплая гора». Самому понравилось да и другим, отсюда и пошло название. Никакой вам романтики. Все у нас очень просто. Не то что у вас, на юге. Там бы уже давно появились и Шайтан-горы, и Кинжалы, и Абреки всякие.