Может быть, мы могли бы сделать свою работу лучше, если бы сумели противостоять иранской угрозе для Ближнего Востока в широком смысле как до, так и после принятия всеобъемлющего ядерного соглашения. Готовность взять на себя более серьезные риски в противостоянии режиму Асада после начала сирийской гражданской войны в 2011 г. стала бы мощным сигналом для Ирана и позволила бы смягчить недовольство Саудовской Аравии и других наших старых друзей ядерной сделкой. Однако полностью устранить их обеспокоенность все равно было бы невозможно. Они были глубоко встревожены событиями «арабской весны» и перспективами изменения регионального порядка, в котором Иран неизбежно занял бы свое место. Но мы, возможно, могли сделать больше, чтобы показать, что ядерное соглашение было началом, а не концом трезвой политики в отношении Ирана.

Несомненно, Трампу труднее было бы отказаться от «Совместного всеобъемлющего плана действий», если бы мы сумели заручиться более серьезной поддержкой ядерного соглашения внутри страны. Выйти из официального договора было бы труднее, чем из исполнительного соглашения[151]. Однако, учитывая глубокую политическую поляризацию в Вашингтоне, добиться двух третей голосов в поддержку соглашения было практически невозможно. А результаты опросов общественного мнения, показавшие, что 60 % американцев были против выхода из ядерного соглашения, оказались недостаточно прочной гарантией его сохранности.

Выход Трампа из ядерного соглашения стал еще одним напоминанием о том, что уничтожить плоды дипломатических усилий куда легче, чем взрастить их. Этот шаг возмутил союзников, много лет поддерживавших наши усилия. Повторное введение американских санкций, несмотря на возражения партнеров, нанесло еще больший ущерб дипломатии как инструменту реализации политики, и без того пострадавшему от пренебрежительного отношения, и заставила другие страны искать пути снижения зависимости от доллара и американской финансовой системы. Кроме того, это привело к одержимости Ираном, стратегическое значение которого возросло за счет более важных приоритетов – таких как восстановление альянсов и выстраивание отношений с соперничающими великими державами.

Отказ Трампа от ядерного соглашения с Ираном стал еще одним ударом по нашей репутации и доверию мирового сообщества, не сомневавшегося, что мы выполним свою часть сделки. Возможно, понятие «репутация» уже ничего не значит в Вашингтоне, который иногда так любит подталкивать президентов к применению силы для поддержки нашей валюты и влияния в мире. Но в дипломатии оно по-прежнему сохраняет свое значение, особенно после утраты господствующего положения на мировой арене, когда ключевую роль начинает играть наша способность мобилизовать другие государства для решения общих проблем. Решение Трампа выйти из «Совместного всеобъемлющего плана действий», перекликающееся с односторонним силовым подходом, приведшим к войне в Ираке в 2003 г., и непреодолимым стремлением использовать могущество США для изменения порядка в Ближневосточном регионе, стало еще одним свидетельством опасного пренебрежения к дипломатии. Именно этот рискованный, дерзкий и необдуманный подход нанес непоправимый ущерб влиянию США в прошлом и легко может сделать это снова.