Посланник президента США заявил, что если в списке лиц, предложенных в состав будущего правительства, окажутся люди, «известные как агенты теперешнего польского правительства в Лондоне», или же по позиции, враждебной Советскому Союзу, — то их вычеркнут.

31 мая говорили уже о людях, которых следует пригласить в Москву; говорили и о заключенных на Лубянке.

Гопкинс утверждал, что Янковский никогда не предлагался как участник консультаций, с чем Сталин согласился, но заявил своему собеседнику, что англосаксы — члены «комиссии трех» — выдвигали фамилии иных арестованных, а именно Урбанского, Багинского и Януковича.

На вопрос Гопкиса — все ли заключенные поляки обвиняются в одном и том же, Сталин ответил: «Некоторые — в основном большинство — обвиняются только в нелегальном пользовании радиостанциями. Это не относится к генералу Окулицкому и нескольким иным лицам.

Генерала Окулицкого искали довольно давно. И он подчеркнул: никаких переговоров не было. Возможно, что один или два офицера беседовали с ними на собственную ответственность, но никто не давал им таких полномочий — да и не мог быть уполномочен — вступать в дискуссию с этими людьми».

В тот же день, сразу же после состоявшейся беседы со Сталиным, Гопкинс писал Трумэну: «Я ясно дал понять Сталину, что нас вообще не интересует генерал Окулицкий».

Точно таким же образом в беседе с Молотовым еще 4 мая А. Иден определил свое отношение к польскому генералу.

Еще Сталин добавил, что к части обвиняемых суд отнесется благосклонно. Гопкинс тут же попросил предоставить им амнистию.

В Лондоне внимательно следили за происходящим, и уже в первых числах апреля эмигрантское правительство через США и Великобританию пыталось выяснить судьбу «пропавших» поляков.

Однако Советское правительство хранило по этому поводу упорное молчание. И лишь 6 мая прозвучало сообщение ТАСС, повторенное 7 мая в Варшаве агентством «Польпресс», об аресте 16 деятелей польского подполья.

На запросы британского посла А. Керра от 9 и 10 апреля 1945 года В.М. Молотов дал следующие ответы. В первом: «… Советским военным властям не поручалось вести переговоры с представителями польского лондонского правительства… Что же касается упомянутых в Вашем письме имен ряда польских деятелей из агентов лондонского эмигрантского правительства, о задержании которых в Польше Вы сообщаете, то по этому делу наводятся справки, и о последующем я не премину Вас уведомить»; во втором: «…Соответствующие советские органы, перегруженные срочной работой, не имеют возможности заняться в настоящее время проверкой разного рода сообщений относительно арестов в Польше тех или иных поляков и смогут пойти Вам навстречу в этом отношении лишь по мере представляющейся им возможности».