Еще раз подчеркиваю, что при всем глубочайшем личном уважении к памяти о П.М. Фитине, как о выдающемся человеке, возглавлявшем советскую внешнюю разведку в самые трудные времена накануне и во время войны, просто физически невозможно поверить в подобную реакцию Сталина в том виде, как она представлена в воспоминаниях Фитина! И, прежде всего, потому, что к 13.00 17 июня 1941 г. Сталин уже располагал фактически неопровержимой информацией о нападении Германии, в том числе и данными о том, что оно будет осуществлено именно 22 июня. К этому времени только по каналам внешней разведки НКГБ СССР, военной разведки, разведки пограничных войск НКВД СССР, контрразведки НКГБ СССР, а также от чехословацкой военной разведки, официально сотрудничавшей с СССР, уже поступили 77 достаточно конкретизирующих время нападения донесений о том, что оно произойдет в 20-х числах июня 1941 г., в том числе несколько раз с точным указанием 22 июня как конкретной даты нападения и даже часа начала агрессии. Чтобы не быть голословным, приведу ряд примеров, относящихся к тому периоду, то есть за последние 18 дней перед тем самым докладом Фитина и Меркулова Сталину:
77— 30 мая (ориентировочно), но не позже 1 июня 1941 г. через лондонскую резидентуру ГРУ от руководителя чехословацкой военной разведки генерала Франтишека Моравец поступила информация о том, что нападение Германии на СССР назначено на 22 июня[259]. В соответствии с секретным приложением к договору о взаимной помощи в отражении агрессии между СССР и Чехословакией от 16 мая 1935 г. чехословацкая военная разведка активно сотрудничала с разведывательными службами СССР и после того, как вся Чехословакия была оккупирована гитлеровцами.
— 30 мая но не позже 1 июня 1941 г. Франтишека Моравец на 22 июня[259].Информация чехословацкой военной разведки всегда сразу докладывалась наркому обороны СССР С.К. Тимошенко (а также руководству ГШ), который по этому поводу вспоминал: «Донесения нашего военного атташе в Лондоне я получал всегда сразу же, как только они поступали. Были там и данные, которые передавала нам чехословацкая разведывательная служба. Без всякого преувеличения должен сказать, что некоторые из них казались невероятными и даже провокационными. Однако наша проверка этих сообщений и время показали, что в большинстве случаев речь шла о правдивой и удивительно точной информации»[260].