В итоге арабы потребовали прекращения еврейской иммиграции, отмены мандата, отказа от Декларации Бальфура и признания суверенной Палестины на тех же правах, что и другие независимые арабские государства.

Рассмотрение еврейских требований началось еще до того, как англо-американская комиссия прибыла в Иерусалим. Выехав из Лондона и побывав в Вене, члены комиссии в феврале 1946 г. посетили лагеря для перемещенных лиц. “После этого унизительного зрелища все теоретические рассуждения относительно сионизма и еврейского государства казались абстракцией, — писал впоследствии Кроссман. — То, что раньше казалось нам реальностью, потеряло свой смысл”. В это время евреи, уцелевшие после Катастрофы, начали откликаться на призыв Бен-Гуриона, выступившего осенью 1945 г. перед толпой перемещенных лиц в немецком городе Ландсберге: “Не пугайтесь, если завтра или послезавтра услышите, что против нас выпущены новые законы. У евреев теперь есть сила, которая поддержит вас в борьбе за гордую и независимую Палестину. Обещаю вам, что не только ваши дети, на и седые старики еще увидят свою еврейскую родину”.

В начале 1946 г. беженцы ответили на этот призыв: они провели съезд евреев — перемещенных лиц в Мюнхене и начали организацию широкомасштабной иммиграции в Палестину. С этой целью была налажена разнообразная сионистская деятельность, в том числе преподавание иврита и еврейской истории, обучение в сельскохозяйственных школах. Все это увидели члены комиссии во время поездок по лагерям для перемещенных лиц. Подтверждалось то, что они слышали о европейских евреях в Лондоне и Вашингтоне. Политикам было нетрудно понять чувства евреев еще и потому, что в Центральной Европе ничуть не ослабел самый злостный антисемитизм. “Для членов комиссии, как и для европейских евреев, — писал Кроссман, — Палестина все больше становилась решением, а не проблемой”.

После приезда комиссии в Палестину первым от имени сионистов перед ней выступил Вейцман. Полуослепший лидер сионистов, которому было уже за семьдесят, проявил незаурядную энергию. Он говорил о неискоренимой европейской юдофобии, сохранившейся даже после разгрома нацистского рейха. Используя классический аргумент сионистов, он в очередной раз подчеркнул, что победить антисемитизм, пока у евреев нет своего государства, практически невозможно. Как и в своих предшествующих выступлениях перед другими комиссиями, Вейцман счел необходимым снова остановиться на дипломатическом контексте Декларации Бальфура, описать условия жизни еврейства в различных странах мира и упомянуть об участии палестинского еврейства в военных действиях союзников. После этого, отвечая на многочисленные вопросы членов комиссии, Вейцман признал, что теперь склоняется к идее государства в большей мере, чем до войны, и указал на то, что в результате появления Белой книги и вследствие Катастрофы еврейское государство стало необходимостью. Он согласился с тем, что в палестинском вопросе выбор должен быть сделан не между правыми и виноватыми, а между большей или меньшей несправедливостью.