“Страх мгновенно охватил всех, и вскоре эвакуация началась. Шоферы машин “скорой помощи” посадили в них свои семьи и уехали, позабыв о своих обязанностях. Больные в пижамах, медицинские сестры, врачи в халатах, покинув больницы, бежали из города. Все были одержимы одним стремлением — спастись любой ценой”.

“Страх мгновенно охватил всех, и вскоре эвакуация началась. Шоферы машин “скорой помощи” посадили в них свои семьи и уехали, позабыв о своих обязанностях. Больные в пижамах, медицинские сестры, врачи в халатах, покинув больницы, бежали из города. Все были одержимы одним стремлением — спастись любой ценой”.

После 15 мая, когда в страну вторглись регулярные арабские армии, обстановка в арабской общине на короткое время стабилизировалась. О дружбе и сотрудничестве между временной гражданской администрацией и местными арабами сообщается в военных мемуарах ряда арабских офицеров, в том числе в воспоминаниях Насера[328], Абдаллаха аль-Теля, Камала аль-Дина Хусейна и Каукджи. Но эти отношения продолжались недолго — арабским армиям не удалось укрепить свое положение. К 11 июня, когда вступило в действие первое перемирие, около 250 тыс. арабов бежало из районов, которые контролировали евреи. Перейдя в наступление, израильтяне изменили политику по отношению к местным арабам. Никто больше не уговаривал их остаться и приобщиться к благам, которые сулило еврейское государство. Наоборот, начав наступление после окончания перемирия, израильтяне в Лоде, Рамле и окружающих арабских деревнях способствовали тому, чтобы около 100 тыс. местных жителей обратились в бегство. Для этого применялся простой метод. Распространяя грозные предупреждения в арабских населенных пунктах, израильская армия еще до захвата их добивалась того, что все население бежало. К 9 июля число арабских эмигрантов достигло 300 тыс. В начале осени, когда началось первое еврейское наступление в Негеве, эмиграция продолжала возрастать. В это время даже самые оптимистически настроенные палестинские арабы вынуждены были признать, что еврейская республика, выстояв против вооруженного вторжения, показала, что и сама способна на жестокие и безжалостные военные действия.

После окончания вооруженного конфликта количество арабских беженцев с контролируемой Израилем территории составило, по оценкам ООН, примерно 720 тыс. человек (по оценкам евреев, около 600 тыс.), то есть 70 % арабского населения Палестины. Не все беженцы оказались за ее пределами. Около 240 тыс. арабов укрылось на востоке страны, в районах, оккупированных легионом. Еще 55–60 тыс. перебралось на другой берег Иордана, в Трансиорданию. Кроме того, 180 тыс. беженцев, первоначально оказавшихся на юге, теперь устремились в район Газы, то есть остались в пределах Палестины, вблизи от Синайского полуострова. Этим жителям Газы, брошенным на произвол судьбы, пришлось особенно тяжело. Не получая работы и жилья ни от египтян, ни от израильтян, они на протяжении целого поколения вынуждены были прозябать в условиях еще более ужасных, чем те, в которых находились еврейские беженцы в Европе, в лагерях для перемещенных лиц в 1945–1948 гг. Кроме беженцев, попавших в Газу и на территорию, оккупированную Хашимитским королевством, почти 100 тыс. арабов эмигрировало в Ливан, 70 тыс. — в Сирию. Меньшие группы через Ирак и Египет перебрались впоследствии в страны Персидского залива. На первых порах бегство палестинцев отвечало интересам Израиля. Таким образом устранялась опасность “пятой колонны” в стране. Кроме того, тысячи семей без всяких средств к существованию, наводнившие арабские государства, стали там причиной экономических сложностей и мешали ведению войны. Однако после ее завершения беженцы в конечном счете принесли арабским странам не меньше политических выгод, чем когда-то перемещенные лица сионистам.