Арабское сельское население выражало также недовольство тем, как было организовано содержание школ и прочих учебных заведений. В годы мандата британские власти, как правило, обеспечивали финансирование арабских учреждений. Израильское правительство, напротив, полагало, что арабские местные власти должны делать то же самое, что и еврейские органы местного самоуправления — а именно финансировать всю систему коммунальных служб (включая и учительскую зарплату, и школьное оборудование) за счет введения специальных местных налогов. Когда же выяснилось, что арабские власти, то в одном месте, то в другом, отказываются брать на себя эти заботы, то израильское правительство было вынуждено ввести особый подушный налог и обеспечивать неукоснительность его сбора. В знак несогласия местные жители устраивали забастовки, а иногда и демонстрации, переходящие в беспорядки, и тогда приходилось прибегать к вмешательству полиции. Причиной такого рода конфликтов между арабскими местными властями и израильским правительством была, по сути дела, скрытая борьба за политическое лидерство внутри самой арабской общины. На протяжении первых нескольких лет после создания Государства Израиль рычаги власти в арабской деревне по-прежнему оставались в руках главы местного семейного клана — хамулы. Как правило, никто, кроме этих старейшин, возглавлявших хамулы, не был в состоянии нести соответствующие расходы, связанные с выборной кампанией. Однако у молодых членов общины росло чувство негодования против “патриархального” засилья в системе местной власти, и было немало таких, кто стремился к проведению давно назревших социальных реформ. Отсутствие у них возможностей коренным образом перестроить традиционную систему управления зачастую находило свое выражение в возмущении израильскими правящими кругами, которые молодые арабы считали ответственными за сохранение старого порядка вещей.

Несомненно, весьма серьезную психологическую проблему для арабских националистов составляла невозможность направить свое возмущение в политическое русло. Самые известные выразители настроений и чаяний арабской общины — семейства Хусейни и Нашашиби — были в числе первых, оставивших страну в 1948 г. Последовавшие за тем попытки израильских арабов образовать новые политические партии неизменно оканчивались неудачей. Во-первых, сам по себе механизм политических организаций, действующих в рамках подлинно демократической страны, был неизвестен арабам. Более того, израильским арабам неоткуда было получить советы опытных политических лидеров, да к тому же они не располагали необходимыми денежными средствами для ведения политической борьбы. Их честолюбивые политики не могли рассчитывать на поддержку ни армии, как это было в соседних арабских странах, ни влиятельных деловых кругов, как это было в Ливане. Напротив, по прихоти судьбы, содействие, получаемое арабами, исходило от еврейских политических кругов. Наиболее яркий пример такого странного сотрудничества — активная роль, которую сыграла Маки, Коммунистическая партия Израиля. В годы мандата эта партия не имела никакого влияния и вообще была практически неизвестна на политической арене; после создания Государства Израиль коммунисты с гордостью заявляли, что они — единственная в стране партия, чья идеология не является сионистской, и что, таким образом, лишь они могут принимать близко к сердцу интересы арабского населения. Избегая теоретических дискуссий по проблемам марксизма, лидеры Маки — и евреи, и арабы — сосредоточили свои усилия на критике военного правления, национальной земельной политики и прочих проблем, вызывавших недовольство арабского населения. Первоначально Маки даже выступала за предоставление арабам полной независимости, но через несколько лет партия сменила свои требования и настаивала уже на обеспечении арабской автономии в пределах израильских границ. Однако, как будет показано ниже, все попытки Маки привлечь большое число арабских голосов оказались тщетными.