Более мягкая и гибкая политика Садата, явное отсутствие у него стремления к поощрению панарабского авантюризма, склонность заниматься преимущественно внутренними делами — все это могло служить добрым предзнаменованием мира на Ближнем Востоке. Однако при всей его доброжелательности и отсутствии агрессивности, новый президент с самого начала своего пребывания в должности уже закладывал основы своей конфронтации с Израилем. Во-первых, экономическая ситуация и демографический взрыв в Египте настоятельно требовали возобновления судоходства по Суэцкому каналу и реконструкции городов в зоне канала. Кроме того, существование в стране военной экономики при отсутствии военного положения и пребывание на воинской службе тысяч выпускников военных учебных заведений, которые не участвовали в военных действиях и в то же время не демобилизовывались, — все это подталкивало к освобождению оккупированного Синайского полуострова. Садат, еще не обретя устойчивого политического фундамента в стране, сознавал, что надежной основой его власти может быть только армия и что ему нельзя не уступить давлению военных кругов. Таким образом, уже в октябре 1971 г. он дал указание египетскому военному командованию готовиться к форсированию Суэцкого канала еще до конца текущего года. Вышло так, что ему пришлось “отложить” этот план на пару месяцев, из-за участия Советского Союза в индо-пакистанской войне[238]. Ничуть не обескураженный, президент объявил своим соотечественникам, выступая с речью в день празднования Первого мая 1972 г., что столкновение с Израилем неизбежно и что он готов “принести в жертву миллион человек” в грядущей войне.

Мало кто в Израиле придал значение угрозам Садата, тем более после того, как в июле 1972 г. он распорядился выслать из Египта советский военный персонал. Почему-то ни израильские, ни западные эксперты не придали значения тому обстоятельству, что египетские вооруженные силы при этом никуда не делись — точно так же, как и огромные запасы советского оружия. Более того, отстранив советских военных, Садат тем самым освободился от их сдерживающего влияния. Всячески подстрекаемый главой Ливии, полковником Муамаром Каддафи[239], Садат предпринял широко распропагандированное “последнее дипломатическое усилие”, чтобы обеспечить отвод израильских войск от Суэцкого канала. В феврале 1973 г. он направил своего советника по вопросам национальной безопасности генерала Хафеза Исмаила в Вашингтон. Никсон принял Исмаила 23 февраля. Встреча была сердечной, но не привела к конкретным результатам. Американский президент не дал никаких обещаний оказать давление на Израиль. Разгневанный полученным отказом, Садат заявил в интервью журналу “Ньюсвик” (март 1973 г.), что разговоры о мире закончились и что неизбежно возобновление военных действий. “Все на Ближнем Востоке впали в спячку, — заметил он с горечью. — Но скоро они проснутся”.