Усиливалось и враждебное отношение к Израилю со стороны Советского Союза. В основе этой враждебности лежал не только непреодолимый и неотступный страх, вызываемый тем, что Израиль обретает все большую притягательность в глазах евреев всего мира, но также и неуклонное стремление Москвы стратегически закрепиться в ближневосточном регионе. Последняя цель была в немалой степени достигнута к 1970-м гг., когда стремительно растущий советский флот положил конец западному превосходству в Средиземном море. К этому времени СССР уже распространял свои амбиции и в восточном направлении, вплоть до Персидского залива. Основным районом сосредоточения советских сил стал Ирак, а основной путь снабжения шел через сирийский порт Латакию. Соответственно, Москва вкладывала значительные средства в эти две страны, намереваясь выйти во фланг восточной оконечности НАТО в Турции и создать контругрозу постоянно усиливающейся, благодаря помощи США, армии Ирана. При этом СССР оказывал Сирии и Ираку не только финансовую помощь, но и снабжал эти страны в изобилии оружием, которое могло быть использовано ими против Израиля.

Где же Израиль мог искать союзников? Европа продемонстрировала свою полную ненадежность во время кризиса. Впрочем, не только европейские страны уступили арабскому нефтяному шантажу. Выступая перед японским парламентом в январе 1975 г., премьер-министр Японии Такэо Мики[276], традиционный друг еврейского государства, призвал Израиль вывести свои войска с оккупированных арабских территорий и потребовал признания “законных прав палестинского народа”. Что касается Великих держав, то дружественное отношение к Израилю сохраняли только США. Израильтяне приободрились, когда в июне 1974 г. Ричард Никсон посетил их страну — это был первый официальный визит американского президента, состоявшийся в рамках его турне по странам Ближнего Востока. Правда, значимость этого визита несколько умалялась тем обстоятельством, что он происходил в разгар Уотергейтского скандала и Никсон явно использовал пребывание в Израиле для того, чтобы восстановить свою пошатнувшуюся репутацию. Кроме того, не следовало забывать о другом, значительно более важном факторе: Киссинджер, как и Даллес за двадцать лет до того, вдруг ощутил, что возрождение дружественных отношений с арабским миром имело бы большое значение для США.

Обеспокоенность Вашингтона относительно антиамериканских настроений в арабском мире определялась не только соображениями стратегическими, то есть стремлением противостоять успешному проникновению СССР в ближневосточный регион, но, как уже говорилось, также и опасениями относительно возобновления арабского нефтяного эмбарго. Последствия такого эмбарго для США были бы достаточно серьезными, хотя, возможно, и не столь значительными, как для европейских стран или Японии. Между тем арабские правители не скрывали своих решительных намерений использовать нефтедоллары в качестве оружия не только против Израиля, но и против евреев, живущих в странах Запада. Выяснилось, в частности, что министерства финансов Кувейта и еще ряда арабских стран запретили более чем десяти инвестиционным банкам, принадлежащим евреям, работать с ближневосточными ценными бумагами. Продолжался также бойкот компаний, поддерживавших деловые связи с Израилем. Хотя такая политика шантажа и создания черных списков вызывала возмущение не только американских СМИ, но всех граждан страны, включая президента, тем не менее, судя по всему, не существовало достаточного количества эффективных юридических мер для борьбы с нею.