В самом Израиле Шарон выбрал в качестве “испытательного полигона” Галилею. Для того чтобы сделать этот стратегически важный северный район “более еврейским”, он, не медля, приступил к созданию на холмах, доминирующих над ключевыми арабскими деревнями, тридцати небольших еврейских поселений. На реализацию такого проекта ушло три года. Хотя к 1981 г. число жителей этих еврейских форпостов было невелико, они успешно выполняли возложенную на них функцию, препятствуя развитию соседних арабских общин. Наряду с этим, чтобы не дать возможности растущему населению арабских деревень расселиться в округе, Шарон запретил строительство новых жилых домов за пределами административных границ их деревень. Нельзя сказать, что арабы безропотно восприняли все эти ограничения. Их реакция была такой же, как и в 1976 г.: они встретили ликудовские ограничения демонстрациями, которые сопровождались столкновениями с полицией. В январе 1979 г. руководители ООП в Ливане призвали израильских арабов играть ключевую роль в деле борьбы палестинского народа. Вслед за этим 28 глав местных органов арабского самоуправления, то есть более половины арабских мэров Израиля, а также почти сто ведущих активистов партии Раках подписали воззвание, приветствовавшее “борьбу палестинского народа под руководством ООП за создание независимого палестинского государства”. На декабрь 1980 г. руководители Раках наметили созыв съезда в поддержку ООП, который должен был пройти в Северном Негеве.
Реакция израильского премьер-министра не заставила себя ждать. Запретив, безо всяких объяснений, намеченное мероприятие, Бегин пригрозил объявить вне закона любую партию или организацию, которая посмеет заявить о созыве аналогичного собрания в будущем. Ни одно израильское правительство не объявляло такого безоговорочного и всеобъемлющего запрета — с тех пор, как была распущена военная администрация на арабских территориях тринадцать лет тому назад. Но и ни одно израильское правительство до сих пор не возглавлял такой человек, как Менахем Бегин. Идеологический наследник Владимира Жаботинского, Бегин почувствовал, что настало время бросить вызов арабам на всех фронтах. К востоку ли, к западу от бывшей линии перемирия, еврейскому народу предстояло вернуть себе землю, которая составляла его неотъемлемое наследие. Заполучив наконец в свои руки все рычаги власти, Бегин полагал немыслимым, что какая бы то ни было сила в арабском мире в состоянии противостоять столь долгожданному воплощению этой вечной мечты ревизионистов.