Книга о Канте[119] должна показать, что Кант известным образом был принужден войти в область истины пра-бытия, однако он отшатнулся от нее в страхе (zurückschreckt) и не ведает относящегося к ней вопроса и вообще не мог ведать его в пределах основной установки-позиции метафизики.

Интерпретация кантовской трансцендентальной философии как «схематизма» и «продуктивной силы воображения» осознанно «перегибает палку», чтобы уже внутри истории метафизики показать, что в ней самой заложена необходимость существенного преобразования. Та попытка ни в малейшей степени не имеет отношения к привнесению «исторического» Канта, «как он был»; потому можно спокойно продолжать доказывать ее неправильность – тем самым доказывают только неспособность существенно продумать бытийный вопрос). Доклад «Что есть метафизика» и работа «Кант и проблема метафизики» не только возникли одновременно – они взаимопринадлежны как попытки, исходя из метафизики, сделать зримой мета-метафизику – и так прояснить вопрос, который впервые задан в «Бытии и времени».

110. Аристотель, Метафизика ∆ 4 о φύσις

110. Аристотель, Метафизика ∆ 4 о φύσις

Заранее было предрешено – сообразно его окончательной позиции, выраженной уже в начале – что Аристотель понимает φύσις как οὐσία τις, как один из видов суще-бытности. В этом выражено желание сказать, что между тем бытие, собственно, закрепило себя в суще-бытности (об ἰδέα), тогда как поистине и, то есть, наоборот, в соответствии с сущностью, а не только, скажем, в аспекте последовательности познавания, οὐσία есть φύσις τις, определенный образ, каким развивающееся по восходящей сокрывающее себя доминирование-правление как в в то же время нерешительное-нерешающее вопрос по отношению к суще-бытующему определяет себя для представляющего проектирования-набрасывания – а именно, в конечном – через посредство Артистотеля – к ἐντελέχεια.

В ∆ 4, 1015 a 1 2 sq. φύσις, взятый в соответствии с сущостным происхождением, подчинен οὐσία (бытию), в то время как все же в решительном развертывании πϱώτη φιλοσοφία Met. Г 1, 1003 a 26 sq., собственно, сказано, что ἀϱχαί с необходимостью принадлежит φύσις τις как таковому, что означает: основные определения суще-бытности есть определения φύσις’а, οὐσία подчинена φύσις’у.

Здесь ещё кажется [все определено] основной сущностью φύσις’ а, во всяком случае, в том аспекте, что в нем заложен: от самого себя присутствие пред-сущего перед всем, что и составляет всё пред-сущение вообще; единственно, что теперь больше не νοεῖν и не λόγος в смысле собирающего вслушивания-внимания (то есть утверждения в современности-нынешности) господствующего восхождения – не есть единственно задающая мера для отношения к бытию и суще-бытующему; а ποιούμενον ποίησις’а, πϱαϰτὸν πϱοαίϱεσις’а выраженно достигается в поле зрения определения бытия и в соответствии с этим составляет φύσει ὄντα как некоторую область суще-бытующего, хотя и отличную от других. Но поскольку повсюду бытие при-сущит в своём сущении, представление бытия всё же сохраняется как φύσις в самом широком смысле, пусть даже и в несколько поблекшем виде.