Не вина Станиславского, что многие из тех, в ком, по словам Качалова, он «разбудил художника», не сумели сохранить в себе хотя бы частицу духовного беспокойства своего учителя, остановились на каком-то этапе в своем развитии, удовлетворяясь уже достигнутым, или ушли на боковые «проселочные» дороги, где их ждали легкие временные успехи и быстрое творческое истощение, как это случилось позднее со многими актерами Первой студии. Далеко не у всех «разбуженных» хватало мужества и воли для того, чтобы пойти дальше вслед за Станиславским по трудному пути большого искусства, которое требует от художника каждодневной жертвы, одержимости в труде, способности обречь себя на то, что мы называем «муками творчества».

Самому Станиславскому были хорошо знакомы эти «творческие муки», эта священная болезнь высокоодаренных людей с их постоянной неудовлетворенностью достигнутым, с их неутолимой жаждой высшего, совершенного — той жаждой, которая иногда иссушает и приводит к творческой немоте слишком утонченные и недостаточно дисциплинированные артистические натуры, а сильных, духовно закаленных художников заставляет быть всегда в пути, без отдыха, не зная праздника даже среди самых своих громких успехов.

На этом трудном пути, из этих «творческих мук» и родилась у Станиславского его всеобъемлющая теория актерского искусства, на основе которой впоследствии выросла его «система», охватившая весь процесс формирования творческой индивидуальности актера, от первых проблесков артистического «я» до полного перевоплощения в сценический образ.

Какие бы споры ни кипели до сих пор вокруг этой «системы», нужно помнить, что за всю известную нам историю театра не было создано ничего хотя бы отдаленно подобного ей. Это — единственно прочное, единственно достоверное, чем располагает сейчас актер, стремящийся по своему сознательному намерению проникнуть в ту таинственную область вдохновенного творчества, которая раньше считалась неподвластной его воле и к которой можно было приобщиться только в состоянии экстаза, изредка посещающего избранные артистические души.

Станиславский показал путь в эту заколдованную страну — трудный, полный тревог и скрытых опасностей, но единственно верный путь творческого самопознания, пройдя через который каждый талантливый актер может стать «великим артистом», — таким максималистским выводом заканчивал Станиславский свой главный труд, посвященный поискам артистической индивидуальности актера.

Одно создание такого всеобъемлющего труда является великим подвигом художника по отношению к живущим ныне и к будущим актерским поколениям.