В этой комедии действует не старая патриархальная Москва с ее замкнутым, устоявшимся бытом и прочными сословными перегородками, как это было в прежних пьесах Островского. Комедийные события «Бешеных денег» развертываются в обстановке предпринимательского ажиотажа, охватившего страну в первые же пореформенные годы. За персонажами комедии с их своеобразной психологической настроенностью просвечивает это время золотой лихорадки с миллионными откупами, банковскими спекуляциями, железнодорожными аферами — время, когда во мгновение ока исчезали и создавались фантастические состояния и жизнь сдвинулась со своих старых устоев, перемешала людей по каким-то новым признакам, потекла по еще неизведанным руслам.

Золото, еще вчера лежавшее в мешках толстосумов и в дворянских сундуках, зазвенело в воздухе больших городов, засверкало миражным блеском в общественных местах, на улицах, в ресторанах, в увеселительных садах. Призрак несметных богатств плывет над толпой нарядных людей, наполняющих аллеи Петровского парка. Кажется, стоит только протянуть руку, и этот «призрак» станет реальностью, обернется «мильёном» в бумажнике только что встретившегося случайного знакомого или легендарными «золотыми приисками», лежащими прямо в кармане вот этого незаметного, скромно одетого человека, — подобно Василькову с его неказистой внешностью и с манерами провинциального «медведя».

И среди этой пестрой, праздничной толпы, наполняющей Петровский парк в прологе «Бешеных денег», лебедем проплывает героиня комедии, красавица Лидия Чебоксарова, уверенная в себе, знающая реальную цену своей красоты, светская кукла из хорошей дворянской семьи, как будто доступная каждому, кто осыплет ее золотым дождем, кто даст ей возможность блистать в тысячных туалетах и вечно дышать воздухом праздника, жить среди его карнавальных огней.

Тема завораживающих «бешеных денег» определяет не только название и социальный смысл комедии, но и ее художественный стиль, ее театральные краски, сочные, яркие в их контрастной пестроте. Все здесь написано смелой и сильной кистью. И персонажи комедии — это не простые бытовые фигуры, выхваченные и в московской жизни 60‑х годов. В них живет начало драматическое. Они одержимы страстью к деньгам, которая становится их манией. Золотая лихорадка, разлитая в воздухе ярмарки, на которой они кружатся, одурманивает их. Отсюда идет почти неправдоподобный по откровенности цинизм, сопровождающий речи и поступки действующих лиц комедии. Их глава блестят беспокойным огнем. Их руки непроизвольно тянутся к сокровищам, находящимся рядом с ними. С них слетает покров приличия и светской пристойности. Они словно раздеваются перед публикой с каким-то странным сомнамбулическим бесстыдством.