Однако маршал предпочел сам себе быть следователем и судьей. И суд его оказался беспощадным.
А через несколько дней после скромных похорон могила его была осквернена. Какие-то мерзавцы вырыли гроб, сняли с покойного парадный мундир — и пришлось дважды вешавшегося маршала хоронить второй раз…
«Все это — ошибка!»
«Все это — ошибка!»
«Совершил совершенно неожиданную для себя ошибку, равноценную преступлению.
Да, это ошибка, а не убеждения. Знаю теперь, что обманулся в людях, которым очень верил. Страшно, если этот всплеск неразумности отразится на судьбах честных, но оказавшихся в очень трудном положении людей.
Единственное оправдание происшедшему могло бы быть в том, что наши люди сплотились бы, чтобы ушла конфронтация. Только так и должно быть.
Милые Вадик, Элинка, Инна, мама, Володя, Гета, Рая, простите меня. Все это ошибка! Жил я честно — всю жизнь.»
Это предсмертная записка Бориса Карловича Пуго. Как правило, перед встречей с вечностью человек не кривит душой. Кроме того, есть и другие основания, чтобы верить в искренность оценки покойным своего участия в заговоре, который он назвал «всплеском неразумности».
Борис Карлович был крайне осмотрительным человеком, поскольку лучше многих знал, к чему может привести неосторожность в мыслях, словах и поступках. Недаром он возглавлял в Латвии такую строгую организацию, как КГБ, а потом был председателем Комитета партийного контроля при ЦК КПСС. Хозяйственные и партийные руководители на местах боялись КПК пуще огня.
Пуго назначили министром внутренних дел СССР в 1990 году. «При назначении учитывалась его принадлежность к национальным кадрам, — пишет в мемуарах Крючков. — К тому времени национальные проблемы становились наиболее трудными, сложными, все острее заявляли о себе и прямо касались работы внутренних органов».
На фоне всегдашней осмотрительности поведение Пуго в августе действительно не назовешь типичным. А начинался тот роковой для него август вполне счастливо. Борис Карлович взял отпуск и поехал отдыхать в Крым вместе с женой, невесткой и внучкой. Было у него также намерение навестить родственников в Риге, но жена, Валентина Ивановна, уговорила его пригласить родных в Москву, потому что 19 августа Борису Карловичу надо было быть в столице — встречать Горбачева.
…В воскресенье, 18 августа, мы прилетели в Москву и сразу поехали на госдачу в поселке Усово, куда прибыли около 16 часов. Пуго собирался оставшиеся у него свободные дни провести на даче вместе с приехавшими родственниками.