— Что-нибудь случилось, сэр? — спросил я и сделал подобающее лицо.

— Это будет зависеть от вас, — ответил он и хладнокровно улыбнулся. — В конце концов, наше будущее в ваших руках. Я прощаюсь, поскольку вряд ли мы с вами еще увидимся.

Я лихорадочно соображал: ничего ведь не случится, если я задам ему вопрос.

— Вы уезжаете, сэр? — спросил я, чувствуя, что внутри у меня все сжимается от страха, ведь он в любую секунду мог включить водомет.

— Нет, я не уеду, — сказал он, — но мы больше не встретимся.

Он решил нашу судьбу. Это безошибочно угадывалось в его голосе. По моей спине побежали мурашки. Я не знал, выйду ли отсюда живым.

— Эрцгерцогиня тоже желает попрощаться с вами, — продолжал он. Потом повернулся — вы даже представить себе не можете более надменного, хладнокровного человека — и произнес: — Паула, позвольте представить вам вашего слугу.

Я не знал, что делать. Эрцгерцогиня поднялась, отложила, что читала, подошла ко мне и протянула руку.

— Будьте счастливы, — сказала она не на дворцовом диалекте, а на языке столицы.

Уверен, что ее загипнотизировали, накачали наркотиками или же этот эрцдьявол как-то повлиял на нее. В глазах эрцгерцогини отражалась вся скорбь мира. Раньше, до планов насильственного брака с Антоном, она была беспечна и весела.

Тогда, в белой комнате, я не смог заставить себя посмотреть ей в глаза и лишь что-то пробормотал. Я хотел сказать: "Все хорошо, не беспокойтесь, мы спасем вас", но не посмел.

— Вот и все, — произнес эрцгерцог, и я поймал на себе его странный взгляд.

Честно говоря, мне это не понравилось. Казалось, он прочел мои мысли и понял мое беспокойство. Все-таки он был настоящий дьявол… Я повернулся и вышел из комнаты.

Он был прав, как всегда. Я больше никогда не видел его, живого. Как настоящий революционер, я отдал должное эрцгерцогу, когда его повесили вниз головой на площади.

Подошла моя очередь занять свое место у ворот вместе с другим слугой. Я никому ничего не говорил и каждый момент ожидал своего ареста. Но ничего не случилось. Без десяти двенадцать я находился на своем обычном посту — у двери, ведущей во двор. Я должен был открыть дверь, как только в нее три раза постучат. Я не знал, кто постучит и как они пройдут посты гвардейцев. Время шло, и мне уже стало казаться, что план провалился. Музыка наверху затихла, и неожиданно дворец окутала тишина. Без трех минут двенадцать в дверь три раза постучали. В тот же самый момент лакей, стоявший наверху лестницы, распахнул дверь белой комнаты и сказал мне: "Эрцгерцог выходит на балкон". "Струи воды из водомета сейчас ударят по народу", — подумал я и отпер дверь. Мимо меня быстро проскочили люди с длинными ножами. Дальше я уже ни в чем участия не принимал. Я сделал только то, что мне приказали".