Довольно скоро Низам стал визирем тюркского султана Персии Алп-Арслана. Помня о клятве, он добился для Омара денежного содержания, которое позволило поэту вести беззаботную жизнь в его любимом Нишапуре, где были написаны многие рубаи. Тем временем Хасан оставался в тени, путешествуя по Передней Азии в ожидании благоприятного момента для достижения желанной вла сти. Когда умер Арслан ("Лев"), ему наследовал Мелик-шах. Неожиданно Хасан явился к Низаму и потребовал себе место при дворе. Визирь, обрадованный возможностью выполнить юношескую клятву, добился для него выгодной должности и впоследствии рассказал в своем жизнеописании о том, что из этого вышло: "Благодаря самым настоятельным моим рекомендациям и обременительным хлопотам его назначили министром. Однако, как и его отец, он оказался мошенником, лицемером и своекорыстным негодяем. Он был так искушен в притворстве, что казался благочестивым, не будучи таковым, и вскоре каким-то образом вошел в полное доверие к султану".

Мелик-шах был молод, а Хасан хорошо овладел искусством располагать к себе людей напускной честностью. Однако Низам со своим внушительным послужным списком и безупречным ведением дел по-прежнему оставался самым влиятельным человеком в государстве.

Хасан решил устранить его.

В 1078 году султан потребовал полного отчета о доходах и расходах империи. Низам сказал, что на это потребуется больше года — Хасан же заверил, что всю работу можно сделать за сорок дней, и предложил доказать свои слова на деле. Работу поручили ему, и к обещанному сроку отчет был представлен. И тут дело получило непредвиденный оборот. Многие историки утверждают, что Низам нанес ответный удар, так пояснив свои действия: "Клянусь Аллахом, этот человек всех нас погубит, если его не обезвредить — но не могу же я убить друга детства!" Неизвестно точно, что произошло на самом деле, но, судя по всему, Низаму удалось внести такие несуразности в последний вариант отчета, что султан, прочитав его, в гневе изгнал Хасана. Поскольку тот утверждал, что написал отчет собственноручно, оправдываться было бесполезно.

Он бежал в Исфахан, к друзьям. Сохранился документ, проливающий свет на то, что было тогда у него на уме Один из его друзей — Абу-аль-Фазал — рассказывает, как Хасан, поведав горькую историю своей опалы, воскликнул в дикой ярости: "Будь у меня двое, всего лишь двое преданных людей, я бы низверг и турка, и деревенщину!" Решив, что у Хасана помутился рассудок, Фазал попытался его успокоить. Но взбешенный Хасан заявил, что намерен расквитаться за все. Вынашивать план мщения он отправился в Египет.