— Между прочим, — сказал Флавий, оборачиваясь к Валерию, — Пьер Безухов именно здесь схватился с французским офицером. Помните? — И по памяти продекламировал: — «Толпы раненых, знакомых и незнакомых Пьеру, русских и французов, с изуродованными страданием лицами, шли, ползли и на носилках неслись с батареи. Пьер вошел на курган, где он провел более часа времени, и из того семейного кружка, который принял его к себе, он не нашел никого. Много было тут мертвых, незнакомых ему. Но некоторых он узнал. Молоденький офицерик сидел, все также свернувшись, у края вала, в луже крови. Краснорожий солдат все дергался, но его убирали». Да, это было здесь, — повторил Флавий и, словцо снимая паутинку, провел по лицу рукой. — Но я вам покажу другое, совсем другое! За мной! — позвал он и начал спускаться вниз по тропе.

Спрыгнув в поросшую травой яму, он завел их в какой-то подвал; когда глаза привыкли к сумраку, они увидели лавку, стол. От стен, обложенных досками, отдавало сыростью глины.

— Это дот, — сказал Флавий. — Долговременная огневая точка времен Великой Отечественной войны. А вот здесь, — и, высунувшись из бетонной, нависавшей над входом ниши, он показал на осыпавшуюся, еще хранящую свежие следы лопат стенку траншеи, — здесь мы нашли двоих — солдата двадцать седьмой пехотной дивизии генерал-майора Неверовского и солдата тридцать второй краснознаменной дивизии полковника Полосухина.

— Ну и что? — пожал плечами Валерий.

— А то, — тихо проговорил Флавий, — что солдат двадцать седьмой дивизии воевал здесь в двенадцатом году, а солдат тридцать второй — в сорок первом.

— Фантастика какая-то, — усмехнулся Валерий.

— Какая уж тут фантастика, — все с той же задумчивостью, похлопывая по травянистому брустверу ладонью, произнес Флавий. — Сам был на раскопках. Вот здесь начали раскрытие — и по киверу узнали, чей солдат. Стоял себе целехонький — лицом на запад. И в патронной сумке сорок три патрона — сам пересчитывал…

— Ну а этот… нашей войны? — недоверчиво перебил Валерий.

— Обе наши, обе отечественные, — поправил Флавий и ловко вспрыгнул на бруствер. — В двух шагах стоял, тоже целехонький, и в ту же сторону лицом, на запад, откуда шли танки.

Солнце наливалось красным и опускалось прямо на глазах.

Флавий опять взглянул на часы и заторопил:

— А теперь, шире шаг — прямиком к Багратиону! В самый раз только и успеть.

И пока они шли по березовой аллее, Флавий, уже как свои повседневные дела, озабоченно загибая пальцы, перечислял:

— По Великой Отечественной шесть памятников — маловато. Не в соответствии заслуг. Пулеметную точку в Семеновском надо восстановить? Надо. Опять же протянуть траншею от памятника Литовскому полку к лесу. Да три траншеи юго-западнее памятника Финляндскому полку… Само собой, надлежит восстановить командный пункт командира тридцать второй дивизии Полосухина Виктора Ивановича… Ежели вернуться к двенадцатому году, то надобно отметить место ранения Петра Ивановича Багратиона. Да и могилы русских солдат, оставшиеся без надгробий, — на склоне Семеновского оврага, во рву средней флеши, во рвах правой и левой флешей, за ручьем Огник и в Старом селе…